Про коммунальные квартиры
Бесконечные коридоры со множеством дверей, общие кухни и санузлы, соседские склоки и любовь за занавеской — об этом хоть что-то, но знают все. Из воспоминаний родственников, из фильмов или из книг. Это такая же часть советского прошлого, как салат оливье, пионерские лагеря и лидер страны, с которым разлучит только смерть. А для одного процента населения России сегодня, то есть для полутора миллионов человек, — это по-прежнему настоящее. Въехали в коммуналку, чтобы постичь суть явления.
В рубрике «Фишки России» мы рассказываем о вещах и явлениях, которые с высокой вероятностью встречаются именно, а иногда и только у нас. Без них было бы не обойтись, если бы мы захотели открыть Музей российского настоящего.
Текст: Дарья Рыжкова
Что такое коммуналка
С лестничной клетки такую квартиру легко узнать: рядом с дверью много звонков — к каждому жильцу свой — либо висит список с указанием, кому звонить, чтобы попасть к нужному человеку.
Входная дверь коммунальной квартиры, Владимир Богданов, 1982 год.
Фото:
МАММ/russiainphoto.ru
Внутри всё начинается с коридора. Тут же разнокалиберные электросчётчики по числу квартиросъёмщиков. Сам коридор обычно длинный или очень длинный. Большой, но одновременно тесный, так как заставлен вещами жильцов. На стенах висят велосипеды и цинковые ванночки для купания детей, стоят комоды и шкафы для одежды, к ним прислонены лыжи. Тут же обязательно сундук, на котором за шторкой может спать «ничья бабушка», как помните у Ильи Ильфа и Евгения Петрова в «Золотом телёнке».
Коммунальные квартиры — на Тверском бульваре и в Дегтярном переулке
в Москве. Фото:
МАММ/russiainphoto.ru;
МАММ/russiainphoto.ru
Ещё, конечно, может быть телефон — он либо висит на стене, либо стоит на столике. Везение, если он есть. Но поговорить выйдет только так, что вас услышат все соседи. Если, конечно, вас к телефону позовут — всякое бывает. Рядом с телефоном карандаш на верёвочке. А обои около телефона в надписях и рисунках.
Кадр из фильма «Покровские ворота», 1983 год.
Кадр из фильма «Июльский дождь», 1966 год.
Фото: скриншоты с youtube-канала Киноцонцерн «Мосфильм»
Из коридора множество дверей. А за ними — миры.
Там за стеной, за стеночкою,
За перегородочкой
Соседушка с соседочкой
Баловались водочкой.
Все жили вровень, скромно так —
Система коридорная:
На тридцать восемь комнаток —
Всего одна уборная.
Владимир Высоцкий, «Баллада о детстве»
В каждой комнате редко один человек, гораздо чаще семья — одно поколение или два, а иногда и три и более — потому бабушка и оказывалась иногда на ночь на сундуке в коридоре. Если комната большая, то она поделена занавеской либо перегородкой, может шифоньером. В каждой части — кровати.
Коммунальная квартира в доме № 63 по улице Максима Горького в
Куйбышеве, современная Самара, около 1947–1948-го и 1951 год. Фото:
архив Разиных/russiainphoto.ru,
Архив Шарыповых – Афанасьевых/russiainphoto.ru
Кухня, ванная, уборная — общие зоны коммуналки. Место встреч соседей — в любви или ненависти. В уборную ходят со своей бумагой — а кто-то даже со своим сиденьем на унитаз. Там висит график уборки и самодельные плакаты с призывами к чистоте. Писатель Лев Рубинштейн в эссе «Коммунальное чтиво» приводит примеры: «Первое было выдержано в стилистике первомайских призывов: „Товарищи! Сливайте после себя мочу!“ Второе было полаконичней, но и поэзотеричней: „Больших кусков не бросать!“... Помню, что в чьём-то клозете висела исполненная отчаянья надпись, причудливый акцент которой сообщал ей удвоенную выразительность: „Несци напл“».
Ванная — одна на всех. Её либо нет, и тогда это проблема. Либо она есть, и тогда это ещё большая проблема. «Он поёт по утрам в клозете», — пишет про своего героя Юрий Олеша в романе «Зависть». Певунов в туалете и ванной не любят в коммуналках одинаково сильно — потому что они занимают санитарные пространства слишком надолго. Особенно по утрам, и тогда у дверей выстраивается очередь из жильцов с полотенцами и мыльницами, которые после короткого прослушивания арии начинают колотить в дверь.
По ночам же ванная может превращаться в спальню. Писательница Вера Панова вспоминала знакомых, которые «поселились в ванной комнате какой-то коммунальной квартиры, один спал на подоконнике, двое на полу, лучшим ложем, занимаемым по очереди, была ванна».
Анекдот: «Коммуналка — единственное место, где мужчина подглядывает за женщиной в ванной не для того, о чём вы подумали, а чтобы проверить, не моется ли она его мылом».
Кухня — центр квартиры. Тут стоят столы, у каждого свой, или тумбочки. В 1930-х готовят на примусах, заправленных керосином, — их нужно прокачивать, а форсунки прочищать иглой. Помните, как «не шалит, никого не трогает, починяет примус» кот Бегемот в «Мастере и Маргарите» Михаила Булгакова? Иногда в кухне имеется дровяная плита, но её не топят, а ставят на неё те же примусы. В 1950-х появляется керогаз, тоже достаточно вонючий и коптящий. Потом наступает время газовых или электрических плит и плиток.
Типичная послевоенная коммунальная кухня с печным отоплением в
Красногорске, 1955 год. Фото:
архив Дмитрия Анатольевича Дроздецкого/russiainphoto.ru
В больших коммуналках несколько раковин, но чаще — одна и с холодной водой. В ней и умываются, и чистят зубы, и стирают что-нибудь мелкое — особенно если нет ванной. Кстати, ванная может отсутствовать, а вот ванна — стоять. Всё на той же кухне — за занавеской. Такой вариант коммуналки в Петербурге показан в сериале «Новогодний рейс». Кто-то моется, кто-то развешивает бельё тут же под потолком на верёвках, а кто-то варит борщ. На кухне кипят кастрюли и страсти, рождаются и умирают сплетни, разгораются и затухают скандалы.
Типичная кухня в коммунальной квартире, 1985 год. Фото:
МАММ/russiainphoto.ru
Фотограф Олег Макаров играет на флейте на коммунальной кухне, 1984 год. Фото: МАММ/russiainphoto.ru
«Вечером пришёл Птибурдуков. Он долго не решался войти в комнаты Лоханкиных и мыкался по кухне среди длиннопламенных примусов и протянутых накрест верёвок, на которых висело сухое гипсовое бельё с подтёками синьки. Квартира оживилась. Хлопали двери, проносились тени, светились глаза жильцов, и где-то страстно вздохнули: „Мужчина пришёл“». Илья Ильф и Евгений Петров, «Золотой телёнок»
Коммуналка — почти Ноев ковчег, куда, как известно, брали всяких живых существ по паре. Вместе живут потомственные городские и только что приехавшие деревенские, слесари и инженеры, студенты и ветераны, люди разных национальностей. Вынужденные сосуществовать вместе, они не связаны ни родством, ни социальным положением, ни работой. Они говорят во всех смыслах на разных языках — и пытаются найти общий. Может, поэтому именно в коммуналке на Смоленском бульваре в Москве Сергей Ожегов начал работу над своим «Словарём русского языка», про который теперь знает каждый, кто учился в российской школе.
Коммуналка в Ярославле, начало 1990-х. Фото:
архив Александра Анатольевича Акилова/russiainphoto.ru
Кто всё это придумал
«Коммунальную квартиру» во всём её блеске считают советским изобретением. Стремительная индустриализация и, следовательно, урбанизация 1920-х требовала жилплощадей для приехавших в города из деревень работников. Но, конечно, история коммунального, то есть совместного сожительствования на одной площади, имеет гораздо более древние истоки.
В третьем веке до нашей эры в Древнем Риме остро стоял квартирный вопрос. Земля была дорогая, поэтому придумали строить многоэтажные дома — инсулы. И часть жилья в них сдавали внаём. Конечно, были те, кто мог себе позволить квартиры из нескольких комнат и даже нескольких этажей. Но цена аренды городских квадратных метров уже тогда кусалась. Так что в одну квартиру часто набивались несколько семей. У каждой была своя комната, попасть в которую можно было или из общего атрия, то есть парадной залы, или из коридора. Жильё могло быть и проходным. В фильме «Сатирикон» Федерико Феллини по мотивам одноимённого романа Петрония Арбитра как раз показана такая древнеримская коммуналка.
Средневековые города за высокими стенами тоже были своего рода коммуналками — внутри на ограниченной территории уживались люди разных профессий и порой социального статуса. В Китае, например, народность хакка в середине шестнадцатого века была вынуждена мигрировать с севера на юг в результате междоусобных войн. Местное население было им не радо. Так что пришлось строить крепости-тулоу — круглые или квадратные, с глухими стенами снаружи, многоэтажным жилым пространством внутри по периметру стен и общим внутренним двором. И там всё было прямо как в коммуналке — вывешивались правила поведения и графики уборки общественных зон.
Тулоу — дома-крепости на юге Китая. Были распространены в
провинциях Гуандун и Фуцзянь. Фото: wikimedia/tulou
В России запрос на квартиры, а потом и комнаты возник с началом бурного развития городов, то есть в конце семнадцатого века. Именно при строительстве Петербурга, города, с которым в наше время в первую очередь ассоциируются «коммуналки», рынок аренды жилья развивался скачкообразно. На стройках трудилось громадное количество приезжих из деревень. Кому-то местные жители сдавали часть своих комнат, отгораживая занавеской углы, других поселяли в бараки.
Позже стали строить «доходные дома», в которых сдавались квартиры или комнаты. В очерке «Петербургские углы» Николай Некрасов описывает жильё, знакомое ему по первым годам бедственной петербургской жизни в 1830-х: «Комната была вышиною аршина в три с половиной и имела свой особенный воздух, подобный которому можно встретить только в винных погребах и могильных склепах». Соня Мармеладова в романе Фёдора Достоевского «Преступление и наказание» — это 1860-е — снимает комнату «в квартире портного Капернаумова».
Во второй половине девятнадцатого века в городах и рядом растут заводы, а вокруг них строится многоквартирное, читай коммунальное, жильё для рабочих. Например, в Твери начинается возведение построек Морозовского городка.
В Москве в 1890-е коммунальное жильё, например, возводят владельцы Трёхгорной мануфактуры Прохоровы. Рядом с фабрикой вырастает целый городок многоэтажных домов-казарм — для семейных, несемейных и сезонных работников. В них коридорная система, а большие комнаты порой делят несколько семей. Умывальники и кухни с печами и кубами для кипячения воды — общие.
Жилые корпуса для рабочих Трёхгорной мануфактуры в Москве,
1890–1900 годы. Фото: wikimedia/неизвестный
автор
И всё же это ещё не те коммуналки, которые войдут в историю, про которые потом будут создавать поэмы и романы, и в память о которых начнут открывать музеи.
Коммуналка равно уплотнение
Слово «коммунальный» происходит от слова «коммуна». Его определение в «Большой российской энциклопедии» звучит так: «Форма совместной жизни людей, основанная на обобществлении их имущества и труда». В «Словаре русского языка» это «коллектив лиц, объединившихся для совместной жизни на началах общности имущества и труда», а в «Словаре иностранных слов» — «Общество лиц, отрицающих между собою всякую личную собственность и пользующихся всем своим имуществом сообща». В некоторых словарях ещё говорят о сообществе людей по интересам, идейной и социальной близости.
И дореволюционные рабочие городки гораздо ближе к этим определениям, чем то, что получилось у молодой страны после 1917 года. Тогда решалась возникшая массово проблема — где жить новым гражданам Страны Советов, которые хлынули из деревень в города. И решалась она просто: богатые должны были поделиться квадратными метрами с бедными.
«Пролетарскому государству надо принудительно вселить крайне нуждающуюся семью в квартиру богатого человека. Наш отряд рабочей милиции... является в квартиру богатого, осматривает её, находит 5 комнат на двоих мужчин и двух женщин.
— Вы потеснитесь, граждане, в двух комнатах на эту зиму, а две комнаты приготовьте для поселения в них двух семей из подвала. На время, пока мы при помощи инженеров (вы, кажется, инженер?) не построим хороших квартир для всех, вам обязательно потесниться», — описывал процедуру Владимир Ленин в своей работе «Удержат ли большевики государственную власть?», которую опубликовали ещё в октябре 1917-го.
Квартира считалась богатой, если в ней число жильцов было равно числу комнат. В Москве появилась норма жилья — 20 квадратных аршин пола (10 квадратных метров) на одного человека, 10 квадратных аршин (5 квадратных метров) на ребёнка от 2 до 12 лет. Так предписывало Постановление московского совета рабочих и красноармейских депутатов по жилищному и земельному вопросам от 1918 года. Так началось «уплотнение».
Сначала уплотняли богатых — требовали от владельцев двух больших квартир съехаться в одну, а вторую — передать на нужды рабочего класса. Потом подселять квартирантов стали и в «избыточные» по новым нормам комнаты. И вот уже перед необходимостью сосуществования на одной площади оказались люди из самых разных социальных слоёв, которые никогда бы не могли стать членами той классической «коммуны» с общими идеями или хотя бы местом работы.
Для разъяснения преимуществ нового образа жизни по сценарию наркома просвещения Анатолия Луначарского сняли фильм «Уплотнение» — его премьера прошла 7 ноября 1918-го. По сюжету, в одну из комнат квартиры некоего профессора переселяют из подвала слесаря с дочерью. Сначала все в ужасе, а потом в квартиру начинают приходить рабочие, профессор берётся читать им лекции в клубе, а сын профессора влюбляется в дочь рабочего. И вот уже свадьба и хеппи-энд.
«Новоселье» («Рабочий Петроград»), Кузьма Петров-Водкин, 1937 год.
Фото:
wikimedia
В 1919-м следует сокращение жилищных норм — по инструкции Наркомздрава: теперь на человека полагалось 18 квадратных аршин, то есть 9 квадратных метров.
Неудачную попытку уплотнения профессора Преображенского Михаил Булгаков описывает в повести «Собачье сердце» (1925 год):
«— Мы, управление дома, — с ненавистью заговорил Швондер, — пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома...
— Кто на ком стоял? — крикнул Филипп Филиппович, — потрудитесь излагать ваши мысли яснее.
— Вопрос стоял об уплотнении.
— Довольно! Я понял! Вам известно, что постановлением 12 сего августа моя квартира освобождена от каких бы то ни было уплотнений и переселений?
— Известно, — ответил Швондер, — но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос, пришло к заключению, что в общем и целом вы занимаете чрезмерную площадь. Совершенно чрезмерную. Вы один живёте в семи комнатах.
— Я один живу и работаю в семи комнатах, — ответил Филипп Филиппович, — и желал бы иметь восьмую. Она мне необходима под библиотеку».
В жизни всё было гораздо печальнее — и гораздо эффективнее. Последовала отмена частной собственности на дома и квартиры, число уплотнённых бывших владельцев стремительно росло.
Идея коммунального жилья в сочетании со стремлением к равноправию советских женщин с мужчинами и избавлению их от бытового и кухонного гнёта получила удивительное продолжение в виде домов-коммун и целых кварталов из них, которые начали расти в крупных городах СССР в конце 1920-х — начале 1930-х. Именно во второй половине 1929 года отказ от семейной квартиры был декларирован Совнаркомом РСФСР. Идея жилья с «обобществленным бытом» увлекла архитекторов.
Речь шла не о коммунальных квартирах с одной кухней на несколько семей, а об общежитии с общими кухнями и ванными. Или вообще без кухонь — тогда питаться предлагалось на фабриках-кухнях, которые возводились по соседству, как и прачечные, и детсады. Новые люди новой страны не должны были отвлекаться от строительства социализма. Впрочем, при всей странности этой идеи, принцип коммунальности и тут как будто соблюдался лучше, чем в коммунальных квартирах. Эти дома и кварталы возводились для работников одного предприятия или хотя бы одной отрасли.
Коммуны возникали при заводах и фабриках. Журнал «Смена» писал в 1929 году: «Всем распоряжается безликий и многоликий товарищ-коллектив. Он выдаёт деньги на обеды (дома только чай и ужин)... закупает трамвайные билеты, табак, выписывает газеты, отчисляет суммы на баню и кино».
Один из примеров такой застройки квартала — Дома Госпромурала на проспекте Ленина, 52 и 54 в Екатеринбурге (тогда Свердловске). Они были возведены в 1930–1937 годах. В Санкт-Петербурге (тогда Ленинграде) можно привести в пример Дом-коммуну инженеров и писателей на улице Рубинштейна, 7, который потом получил шуточное название «Слеза социализма». Вот как его описывала поэтесса Ольга Берггольц: «Мы вселились в наш дом с энтузиазмом... и даже архинепривлекательный внешний вид „под Корбюзье“ с массой высоких крохотных клеток-балкончиков не смущал нас: крайняя убогость его архитектуры казалась нам какой-то особой строгостью, соответствующей времени».
Самый яркий пример в этом ряду — конечно, Дом Наркомфина на Новинском бульваре, 25, корпус 1, в Москве. Правда, архитектор Моисей Гинзбург был против названия «дом-коммуна» и предлагал считать его строением переходного типа, который плавно готовит жильцов к общественному укладу жизни. По замыслу, дом должен был состоять из нескольких корпусов: жилого на 50 семей и примерно 200 человек, коммунального с кухней и двумя столовыми, спортзалом и библиотекой, отдельного здания для детского сада и яслей. А ещё был служебный двор с механической прачечной, сушилкой и гаражём.
В нижних этажах дома Наркомфина были квартиры для больших семей — их называли «жилячейками». А чем выше, тем «коммунарнее». Вместо кухни — шкафчик с плиткой, вместо ванны — душ со шторкой. Не более 9 квадратных метров на человека.
Первые жильцы появились в Доме Наркомфина в 1931 году, но уже в 1936 году в доме наметились первые изменения и перепланировки. Люди оказались не готовы к новому быту, ожидания не совпали с реальностью. С 1947-го начались достройки — первый этаж коммунального блока перепланировали, сделав там два низких этажа, а терраса была застроена.
Столовая прекратила своё существование, практически не начав работать, — готовую пищу давали навынос. Вместо неё на пятом этаже жилого корпуса сделали коммунальную кухню с рядами плит и корыт. Детский сад закрыли, коммунальный корпус превратился в типографию. Прачечная сохранилась, но она постепенно перестала обслуживать жильцов.
В конце концов дом передали в ЖЭК. До середины 2000-х в нём не проводился капитальный ремонт, он оказался в аварийном состоянии и постепенно превращался в заброшку — жильцы съезжали, из опустевших квартир выламывали и выносили всё, что могли, включая уникальные дубовые рамы с бронзовыми роликами раздвижных окон и чугунные батареи.
В 2014 году в доме начали арендовать квартиры под офисы творческие студии, архитектурные бюро, музыканты и журналисты. Многие делали ремонт сами, восстанавливая первоначальный вид помещений. На крыше проводили занятия йогой, открылась чайная. В некоторых квартирах нелегальные сквоты устроили художники. Живший в 2015 году в одной из квартир блогер Антон Носик писал: «Дом выполняет свою функцию — все жильцы друг друга знают и ходят в гости, что очень удивительно».
В 2017 году стартовала реконструкция дома по проекту внука Моисея Гинзбурга Алексея. Дому вернули первоначальный цвет, восстановили витраж коммунального корпуса. Он остался жилым, но превратился в элитный — 50 квартир раскупили ещё на стадии реконструкции. В Доме Наркомфина поселились очень состоятельные люди, банковские топ-менеджеры и финансовые директора. В 2022 году двухкомнатная квартира в 36 квадратных метров стоила около 50 миллионов рублей. Личное и элитное пока победило общественное и простое. Борьба против индивидуального и за общественное пока проиграна на уровне квартирного вопроса.
Дом Наркомфина на Новинском бульваре — изнутри и снаружи, 1928–1930
годы. По замыслу авторов проекта, этот вариант жилья должен был
освободить жильцов от бытового гнёта при помощи столовых и
общественных механических прачечных для всех жильцов. Фото:
wikimedia/G.oorthuys,
Robert Byron
Нажили в коммуналках
В Оренбурге есть Дом-музей Юрия и Валентины Гагариных (улица Чичерина, 35). На первом этаже там экспозиция «Дорога в космос»: скафандры, планшеты и парашюты. На втором — коммунальная квартира, где жила с родителями невеста Гагарина и куда он переехал к ней в 1957 году после свадьбы. От космоса до коммуналки — один пролёт лестницы.
Действительно, в коммуналках придумывали ракеты и писали балеты. В 1986 году художник-концептуалист Илья Кабаков словно подвёл резюме под значением коммуналок для СССР, когда создал инсталляцию «Человек, который улетел в космос из своей комнаты»: убогая каморка, стены в советских плакатах, самодельная катапульта из матрасных пружин и резинок, с помощью которой маленький человек отправился к звёздам, пробив дыру в потолке — вот она зияет над всем.
Ностальгической дырой в душах бывших обитателей обернулись и сами коммуналки — они не устают вспоминать о лишённой личного пространства жизни, которая всё равно могла быть счастливой.
«В детстве наша семья из пяти человек жила в одной комнате, — пишет Андрей Вознесенский в повести „Мне четырнадцать лет“ в 1980-м. — В остальных пяти комнатах квартиры жило ещё шесть семей. Коммуналка наша считалась малонаселённой. В коридоре сушились простыни. У дровяной плиты среди кухонных баталий вздрагивали над керосинкой фамильные серьги Муси Неклюдовой. В туалете разведённый муж свистал „Баядеру“, возмущая очередь. В этом мире я родился, был счастлив и иного не представлял».
Поэт Евгений Евтушенко в стихотворении 1983 года «Плач по коммунальной квартире» признаётся:
«Плачу по квартире коммунальной,
будто бы по бабке повивальной
слабо позолоченного детства,
золотого всё-таки соседства».
И настаивает:
«Нас не унижала коммунальность
ни в жратве, ни в храпе, ни в одёже.
Деньги как-то проще занимались,
ибо коммунальны были тоже».
Музыкальная группа «Дюна» поёт в 1995-м: «Ни к чему нам дом отдельный, вместе жить нам веселей». И затягивает припев: «Это коммунальная квартира, это коммунальная страна».
Кадры из клипа группы «Дюна» на песню «Коммунальная квартира», 1995
год Фото: скриншоты с youtube-канала «Группа Дюна»
В 2018-м году петербургский фотограф и блогер Максим Косьмин просит своих подписчиков в соцсетях рассказать о плюсах жизни в коммунальных квартирах и получает в комментариях множество историй.
— «Соседи менялись раз в год, но всегда были все адекватные. Хоть туалет мыли не все, но жить было комфортно».
— «Меня мои соседи, когда я студенткой была, всё время кормили супчиками, прямо в комнату приносили. Приглашали смотреть к себе телевизор и пересказывали сериалы».
— «Когда я болела, мне соседка горчичников большую упаковку принесла, кажется, до сих пор не кончились... Потом заехала в коммуналку девочка-ровесница, так мы сдружились, пироги друг другу пекли. Смесь дискомфорта материального (тараканы, ужасное состояние квартиры) и теплоты общения...»
Чаще всего — это ностальгия по детству, которое почти вспоминают как счастливое, такова особенность детской психики, — поясняет исследователь и историк Наталья Лебина. «Микромир коммунальной квартиры комфортен для детей с их тягой к скоплению в стаи, с характерным эгалитаризмом, инфантильным иждивенчеством» — это цитата из её работы «Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии».
Ностальгией, вероятно, объясняется множество музеев коммунального быта. В Коломне — «Арткоммуналка», с миссией «начать в историческом центре исторического города перманентную творческую революцию, генерирующую современный арт». И всё это в стенах коммунальной квартиры с обстановкой 1960-х из квартир двух родных тёток учредительницы музея Натальи Никитиной. А ещё Музей коммунального быта в московском Измайлово, выставка «Коммунальный рай, или Близкие поневоле» в особняке Румянцевых в Петербурге, арт-пространство «Коммуналка» в Казани, музеи в Вятских Полянах Кировской области и Соколе Волгоградской области и другие. Ну и, конечно, огромное исследование Ильи Утехина «Коммунальная квартира. Виртуальный музей советского быта».
Музей-резиденция «Арткоммуналка» в Коломне. Замысел авторов проекта
— воссоздать дух и быт эпохи хрущёвской оттепели. Фото: официальная
группа Вконтакте «Арткоммуналка. Еровееф и
другие»
Впрочем, минусы коммунального быта тоже вспоминаются в достатке. Совместное проживание часто приводило к локальной войне в отдельно взятой квартире. Слишком разными были люди, которые вынужденно жили вместе, да ещё в условиях бытового дискомфорта, низких доходов и вечного дефицита. Теснота порождала раздражение и агрессию. И тогда вместо сплочения случалось сплошное разобщение, склоки и драки.
Из записных книжек Анны Ахматовой в 1964-м: «Остальные жильцы квартиры 113 пребывали в вожделенном здравии, дрались на кухне с вызовом милиции и [без] неотложной помощи, писали друг на друга доносы (коллективно и в одиночку), судились от семи до семидесяти раз в год из-за нетушения света в уборной и, наконец, к общей радости, добились того, чтобы уборная, а заодно и водопровод, были навсегда заколочены.
Тогда голубь мира с оливковой веткой в клюве воспарил над кв. 113 и она получила какой-то похвальный лист, который был повешен в прихожей рядом с рамой велосипеда и над детской ванной».
Жильцы заваливали жалобами домоуправления и домкомы: кому-то насыпали в суп опилки, где-то сломали замок, у кого-то украли сохнущее бельё, кто-то явился поздно пьяным и не давал всей квартире спать.
Помните из фильма «Собачье сердце» по Михаилу Булгакову:
«— Ну и что же он говорит, этот ваш прелестный домком? — Вы его напрасно прелестным ругаете! Он интересы защищает!»
Но всё кончается
Пятиэтажки Никиты Хрущёва с конца 1950-х, панельное строительство 1970-х — всё это постепенно, но вело к сокращению коммуналок. Однако активно решать проблему начали уже в постсоветской России.
За последние 10 лет число людей в стране, которые всё ещё живут в коммуналках, сократилось с 2 до 1 процента, то есть примерно до 1,5 миллиона человек. И первое место в рейтинге регионов по доле коммунальных обитателей занимает, как ни странно, не Петербург (4,4 процента), а Амурская область (7,8 процента). Москва — седьмая (1,6 процента).
Но, конечно, именно Петербург славился своими громадными многокомнатными коммуналками, которые было очень трудно расселить. И сохраняет эту славу.
Анекдот: «Что самое страшное в петербургской коммуналке? Прийти туда в гости к друзьям в первый раз, отправиться в туалет, а потом забыть, в какую из 200 дверей в коридоре вам нужно вернуться».
Несмотря на госпрограмму по расселению коммуналок, на 2023 год в Петербурге их остаётся больше 60 тысяч, и живут там 200 тысяч семей.
Так, известная своими размерами квартира № 2 (улица Детская, 17) занимает 1000 квадратных метров. Там почти 80 помещений — комнаты, кухни, ванные, постирочные, кладовые, подсобные, всё в очень плохом состоянии. Оставшиеся жильцы мечтают о переезде.
В доме Перцова (Лиговский проспект, 44) — круговая коммуналка на 35 комнат и 2000 квадратных метров. Две кухни, две ванные, два туалета с кабинками, прачечные комнаты. Есть там и коммуналки поменьше — на 600 и 100 метров. Всего в доме 259 квартир, 109 из них — коммуналки. Этот дом и строили как доходный, рассчитывали сдавать площади среднему классу. После 1917 года в доме разместился штаб левых эсеров, из окон торчали пулемёты. А после блокады часть квартир переделали в общежития, которые потом и стали коммуналками.
Московские коммуналки не такие большие. Риелторы вспоминают про одну из самых дорогих на Кутузовском — её уже расселили и продали. В ней было всего 168 метров и 11 квартир. Когда-то там жили семьи сотрудников хозяйственного отдела КГБ — уборщицы, официантки, электрики, ремонтники. Но в 2014 году оказалось, что в каждой комнате прописано от 4 до 12 человек и все они претендовали на отдельные квартиры, и лучше в том же районе.
Кстати, и сегодня риелторы уверяют, что комнаты в центре города — самая востребованная жилплощадь. Так что их владельцы до последнего не готовы от них отказываться. Либо живут сами — и наотрез отказываются уезжать из мира своих воспоминаний в самом центре города в «картонную» новостройку на окраине. Либо удачно сдают.
Где посмотреть на коммунальный быт
Музеи, в которых рассказывают о жизни коммуналок, множатся. Вот только некоторые.
Москва
Музей СССР. Манежная площадь, 1, строение 2
Музей быта советских учёных «Академгородок». Улица Маршала Новикова, 1
Московская область
Музей советского быта в Дубне. Дубна, улица Жолио-Кюри, 5/4
Музей-резиденция «Арткоммуналка». Коломна, улица Октябрьской Революции, 205
Санкт-Петербург
Коммунальный рай, или Близкие поневоле. Английская набережная, 44, Особняк Румянцева
Владимирская область
Музей советского быта. Александров, улица Вокзальная, 15
Вологодская область
Музей «Коммунальная квартира». Сокол, набережная Свободы, 50
Воронежская область
Воронежский инфоцентр историко-культурного наследия советской эпохи (несколько филиалов)
Музей советского быта. Воронеж, улица Космонавтов, 12 и улица Фридриха Энгельса, 25
Галерея советской эпохи. Воронеж, площадь Ленина, д. 9 (здание во дворе)
Иркутская область
Музей «Старая квартира 1951». Ангарск, квартал 1, 27
Калужская область
Музей СССР в Этномире. Боровский район, деревня Петрово
Кировская область
Музей советского быта «Коммуналка». Вятские Поляны, улица Советская, 13
Красноярский край
Музей детства СССР. Красноярск, улица Качинская, 64/6
Нижегородская область
Музей «Назад в СССР». Нижний Новгород, улица Ярошенко, 7 Б
Новосибирская область
Музей эпохи СССР в Новосибирске (Парк музеев «Галерея Времени»). Новосибирск, 1-е Мочищенское шоссе, 1/6
Интегральный музей-квартира повседневности Академгородка. Новосибирск, улица Правды, 4, квартира 4
Псковская область
Арт-пространство «Вперёд в СССР». Псков, Октябрьский проспект, 42
Свердловская область
Музей советского быта «Сделано в СССР». Екатеринбург, улица Чебышева, 4
Пермский край
Музей советского быта. Пермь, улица Циолковского, 9
Музей «Коммунальная квартира» в Краснокамске. Краснокамск, проспект Мира, 9
Рязанская область
Музей СССР. Рязань, улица Вокзальная, 99
Татарстан
Музей социалистического быта. Казань, улица Островского, 39/6, 2 этаж
Удмуртия
Арт-пространство «Музей СССР» в Ижевске. Ижевск, улица Ленина, 50
Музей «Квартира № СССР». Воткинск, улица Мира, 5
Коммуналки двадцать первого века
А идея совместного проживания единомышленников шагает по планете. И люди продолжают — теперь уже добровольно — объединяться для совместного проживания. Однако как раз подходящий для таких решений термин «коммуны» неизменно порождал ассоциации с прошлым. Так возникли коливинги (от английского co-living — «совместное проживание»). И это при том, что первый проект совместного жилья в Англии датируется 1934-м: в здании Isokon в Лондоне было 36 меблированных квартир, общие прачечные и кухня, сад на крыше и возможность получить разные услуги: от чистки обуви и уборки до заправки постели и доставки еды с собственной кухни. Тот же дом-коммуна, что уж.
В Кремниевой долине в начале 2000-х молодые программисты скинулись на особняк и создали «осознанное общество» The Rainbow (англ. «радуга»). Экономно, продуктивно и вполне удобно, если твои соседи похожи на тебя по статусу, возрасту и интересам.
Всего сейчас в мире около 300 коливингов, большинство — в Азии.
Один из самых известных и старых коливингов в Петербурге — «Триглинки» (Рузовская улица, 21). На втором этаже особняка девятнадцатого века квартируют около 30 человек. Они не нарушают границы друг друга и исповедуют «ненасильственное общение». Образ жизни — экологичное отношение к миру, которое подразумевает сортировку и переработку мусора, вегетарианство и соблюдение закона о тишине.
«Триглинки» (Санкт-Петербург, Рузовская улица, 21) — первый
вегетарианский коливинг в России. Также он работает как хостел —
часть комнат и койко-мест сдают в аренду. Тут случаются концерты,
спектакли, лекции, мастер-классы, кинопоказы, выставки, поэтические
вечера, проходят занятия йогой. Фото: официальная группа Вконтакте
«COLIVING • TRIGLINKI»
Сначала коливинг занимал 11-комнатную коммуналку на улице Глинки, но через шесть лет квартиру продали и проекту пришлось переезжать. После долгих поисков основатели коливинга сняли 500-метровое пространство на Рузовской. Тут можно арендовать отдельную комнату или просто капсулу. По стоимости выйдет примерно столько же, как за традиционную комнату в коммуналке. Но есть плюсы: бесплатные мероприятия в бальном зале, коворкинговое пространство, танцевальные, художественные и языковые курсы и мастер-классы. А главное — рядом люди, с которыми ты говоришь на одном языке.
Основательница питерского коливинга «Зверинец» Марина Кудрявцева первоначально искала жильё, в котором можно было бы поселиться с кошкой. А потом решила сама его обустроить. Она предложила хозяину, чтобы жильцы сами подбирали себе соседей. И правила тоже создала свои. «Например, чётко обозначила, что в нашей квартире раздельный сбор мусора, запрещена ксенофобия, все едят что хотят, содержание животных допустимо». Кудрявцева предполагает, что «коливинги нравятся тем, кто не пожил в общаге, не наигрался в совместный быт, кому не хочется жить с чужаками».
В Москве по-прежнему сохраняются коммуны, больше похожие на сквоты. Они называют себя ивент-коммунами (от англ. event — «мероприятие»), то есть «сообществами людей, объединённых общим проживанием и ориентированных на проведение частых общедоступных мероприятий социальной направленности в стенах и вне стен коммун». Коммуны создаются, изменяются, распадаются и переливаются друг в друга. Коммуна «Сила Дружбы» жила в водонапорной башне на станции метро «Комсомольская» в Москве, коммуна «Котельная» — в трёхкомнатной квартире в жилом здании сталинских времён на станции метро «Нагорная», веганская коммуна «Могильный Платон» — в Филипповском переулке в районе Арбата. Там читают лекции, смотрят кино, устраивают тематические тусовки, бьют тату, обмениваются книгами и просто живут. Чтобы следить за расписанием мероприятий и мастер-классов, есть телеграм-канал. А чтобы заселиться, одного желания и денег недостаточно, нужно ещё доказать свою полезность для сообщества.
Ощутить себя частью коммунального сообщества можно и просто в настольной игре «Коммуналка». Вот правила: «Жить вместе в одном доме не так-то просто. Когда атмосфера накаляется, приходит время большой неразберихи! Есть дом, внутри него живёт 12 персонажей. Каждый ход вы можете двигать любого из них из комнаты в комнату или же выкидывать кого-нибудь из дома. Задача — оставить своего тайного персонажа на поле как можно дольше».
Автор игры — бельгиец, но локализацию делали люди, помнящие эту забаву «Выживи соседа». Ведь мечтой советского гражданина была своя жилплощадь. Герои фильма Михаила Козакова «Покровские ворота» с радостью ждали расселения их коммуналки и выражали собой, как говорит один из героев Костик в исполнении Олега Меньшикова, «процесс исторического значения: глобальный исход москвичей из общих ульев в личные гнёзда». А получившие свою жилплощадь готовы были ездить на работу в другой конец города полтора часа, чтобы потом те же полтора часа возвращаться в скромную однушку, двушку или, о чудо, трёшку — зато в свою, родную.
Кадр из фильма «Покровские ворота», 1983 год Фото: скриншот с
youtube-канала Киноцонцерн
«Мосфильм»
.jpg){kind=link}
Современные поколения практичнее. Готовы сдать своё и снять чужое — ради сокращения времени на дорогу и повышения жизненного комфорта. Готовы объединиться для взаимного удобства. В ответ застройщики предлагают жилые комплексы, существовать в которых можно, не покидая их границ.
В современных ЖК, которые занимают целые кварталы, есть сады и школы для детей, офисные пространства для компаний их родителей, поликлиники и парковые зоны для всех членов семьи. И вот на это неизбежное для мегаполисов районирование вполне можно взглянуть как на увеличенную модель коммунальной квартиры. Тем более что квартал и квартира — слова однокоренные. А коммунальным удобствам тут сопутствуют всё те же коммунальные проблемы: в онлайн-чатах этих ЖК кипят не меньшие страсти, чем когда-то на коммунальных кухнях. Как тут вновь и вновь не повторять булгаковское «обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их...»
Комментарии