Про дачи

• Зачем людям дача?
• Дача — потому что её давали
• Дача — это чтобы пахать
• Дача — это чтобы строить
• Дача — это чтобы терпеть
• Дача — это детство
• Дача — это стильно
• Дача — это воры и заборы
• Дача — это временно

1 февраля 2024

Во многих странах люди ездят на природу — в домик или на огород. Или имеют второе жильё кроме городского — на море или в лесу. И даже иногда называют всё это заимствованным из русского языка словом «дача». Но там всегда чего-то нет: или тесного парника, или вредных соседей, или покосившейся веранды. Нигде так массово не укоренилась культура иметь за пределами города больший или меньший участок земли, который при необходимости послужит и местом для жизни, и источником пропитания. Причиной тому российская история с её политическими и экономическими поворотами. Плюс менталитет, который предполагает любовь к земле. Плюс другие причины — обо всём этом рассказываем.

Текст: Дарья Рыжкова

Редактор: Анна Черникова

В рубрике «Фишки России» мы рассказываем о вещах и явлениях, которые с высокой вероятностью встречаются именно, а иногда и только у нас. Без них не обойтись, если нужно было бы открыть Музей российского настоящего. Ну а поскольку такой сюжет, как «дачи», трудно представить без индивидуальных воспоминаний и впечатлений, в тексте есть немного личного от автора и редактора.

Дача у воды — почти несбыточная мечта. Особенно с тех пор, как появились нормативы о природоохранной зоне

Дачу обожают за свежий воздух и уединение, за свободу и возможность самореализации. Дачу клянут за рабский труд и разборки с соседями. Дачу благодарят за хороший урожай, но ругают за значительные расходы. И всё равно дача в собственности или в аренду сегодня есть почти у половины россиян.

Зачем людям дача?

«Понятие и смысл дачи, очевидно, состоят в принципиальном изменении быта, столь необходимого человеку. Бегство из города, особенно в настоящее время, — это и есть то самое изменение. Да и, на самом деле, не только в настоящее. В прошлом такое тоже было. Ещё лет 100–150 назад смысл был тот же: бегство из каменных громад к природе, траве и так далее», — это слова писателя Якова Гордина.

Веранда или терраса — очень важное для дачи пространство. Оно отличает дачу от просто загородного дома. С одной стороны — это пространство перехода от дома к природе, а с другой — воплощение идеи праздности и отдыха, которая так привлекает в дачной жизни. На веранде пьют чай, разговаривают, разыгрывают домашние спектакли. Фото: russiainphoto.ru/архив Артёма Михайловича Ромашова

Мы мечтали бы ехать на дачу, когда устаём от городского шума и пыли и утомляемся на работе. Там тишина, легко дышится, можно подумать о каких-то главных вещах или, наоборот, не думать ни о чём, а смотреть на любимые цветы, которые наконец-то распустились, на божью коровку, которая села на перила деревянной веранды, а потом улетела на небо, и, может, принесёт хлеба, на облака или звёздное небо.

Но так получается не всегда и не у всех. Кто-то до сих пор едет туда копать и сажать — чтобы потом было что есть. Ну а главные обитатели дач пенсионеры и не едут вовсе, потому что живут там безвылазно с мая по сентябрь.

«На даче», фото Иван Шагин и Виктор Горкин, 1960–1970-е. Фото: russiainphoto.ru (1,2)

Садовый, дачный или приусадебный участок есть у 48% россиян, 21% опрошенных участка не имеют, но хотели бы его приобрести. Большинство владельцев земельных участков выращивают на них овощи и фрукты, 61% из них планирует выращивать в этом году столько же, сколько и раньше, 9% решили вырастить больше для того, чтобы «хватило до следующего урожая»; «внуков кормить, варенье варить», потому что «семья больше»; «больше стало детей». 29% утверждают, что не могли бы обойтись без своего урожая.

Опрос фонда «Общественное мнение», 2023 год

«Если вы хотите пожить, то садитесь в вагон и отправляйтесь туда, где воздух пропитан запахом сирени и черёмухи, где, лаская ваш взор своей нежной белизной и блеском алмазных росинок, наперегонку цветут ландыши и ночные красавицы. Там, на просторе, под голубым сводом, в виду зелёного леса и воркующих ручьёв, в обществе птиц и зелёных жуков, вы поймёте, что такое жизнь!» — это ещё Антон Чехов писал.

Дача Корнея Чуковского находилась в подмосковном Переделкине. «На нашей даче я уже провёл сутки — и мне очень нравится. Тишина абсолютная. Лес. Можно не видеть ни одного человека неделями», — говорил писатель. Фото: russiainphoto.ru/МАММ/МДФ (1,2)

Социологи говорят, что сегодня те, кто моложе 45 лет, на дачах всё чаще отдыхают: «Россияне от 18 до 24 лет (32%) и от 35 до 44 лет (40%) выезжают за город, чтобы отдохнуть от дел. Жарят шашлыки и устраивают пикники около 26% — чаще всего это россияне в возрасте от 18 до 24 лет (30%), от 25 до 34 лет (41%) и от 35 до 44 лет (31%)». А вот более старшее население всё ещё дружит с лопатой: «Около 38% дачников в возрасте от 45 до 59 лет и 39% старше 60 лет при выезде за город предпочитают заниматься садом и огородом».

Многие говорят, что на дачу тянет также желание расширить личное пространство, которое в городе ограничено несколькими десятками квадратных метров квартиры. «Дачные и садовые дома давали больше возможностей для ощущения приватности личного пространства, — считает историк Александра Касаткина. — Дачные дома по-прежнему используются и для расширения жилого пространства семьи и для повышения его качества».

«Когда я писала свою книгу, про дачи 20–30-х годов (двадцатого века. — Прим. ред.), то те времена, когда Чуковского, например, жил на своей даче, они эти свои писательские дачи они воспринимали как территорию свободы. Они были уверены, что ты в своём доме и тебя никто не подслушивает, ты вокруг своих друзей, которых ты сам пригласил, и ты можешь говорить, о чём хочешь. И это им было очень важно, что они себя чувствовали в безопасности», — объясняет автор книги «На дачу!» Евгения Гюнтер.

Дача даёт чувство свободы. Государство сюда почти не дотягивается. Да, оно регламентирует многое, например, размер участков и необходимость использовать их по назначению — сажать сады и огороды. Но оно не присутствует на даче так, как в городе. И уж у себя на дачном участке вы полноправный хозяин. На даче вы можете быть кем угодно, вы сами принимаете решение — копать грядки или лежать в гамаке. Дача — что-то сугубо индивидуальное, она даёт возможность частной жизни, даже если это жизнь на шести сотках.

Дарья Рыжкова: «В моём детстве наша семья на лето перемещалась в съёмный дом в стародачной в Жуковке, рядом селились несколько семей друзей. К одному из них, писателю-германисту, приехали важные гости-немцы. Он повёл их знакомить с нами. Пришли на наш участок, а там под внезапно хлынувшим проливным дождём упоённо прыгаем в купальниках мы — моя бабушка, мама, я и другие члены семьи».

Дача — потому что её давали

Сначала удивимся, что приглашение «на дачу» сегодня обещает и визит на небольшой участок площадью 600 квадратных метров — те самые шесть соток, и на красивый участок с газоном и модным домом, и в стародачный посёлок с ветхим, но красивым строением с мезонином в окружении вековых деревьев. Но откуда само слово и столь многообразное явление?

Дачами мы обязаны Петру I. Хотя в меньшей степени, чем помидорами и табаком. Но понятие возникло при нём. Во время строительства Санкт-Петербурга император выделял приближённым за заслуги участки в окрестностях города, чтобы те не уезжали в дальние поместья на лето. Например, в 1710 году князю Александру Меншикову отведены земли в ряду приморских дворов по Петергофской дороге. В реестре от 29 июля 1710 года за № 45 комиссии Юрия Шаховского, который по распоряжению императора занимался разбивкой участков, указано: «Место светлейшего князя поперечнику 500 сажен, от моря поставлен столб в 48 саженях, а длиннику 1500 сажен... полем подле деревни Ладики... полем деревни Лигози ... а в мере светлейшего князя девять деревень...»

Каменный остров сначала не входил в состав Санкт-Петербурга, а был усадебным пригородом. Первым здесь поселился канцлер Гавриил Головкин — в 1713 году. В девятнадцатом веке остров стал центром летней светской жизни. Здесь построили летний театр, который посещал даже император Николай I. В начале двадцатого века на Каменном строят роскошные дачи промышленник Алексей Путилов, путешественник и основатель Харбина Николай Свиягин, купцы Елисеевы. Фото: wikimedia/Potekhin

Во второй половине девятнадцатого века все более или менее обеспеченные семьи отправлялись на летний отдых. Вокруг Москвы, Петербурга и других крупных городов были построены дачные посёлки. Например, такие появились на берегу Волги в Самаре и её ближайших окрестностях. По свидетельству краеведа Константина Головкина: «Все они были оборудованы собственными водопроводами и электрическими станциями и оранжереями, окружены роскошными цветниками, с фонтанами, разного рода затейливыми трельяжами и прочим. С балконов дач открывается бесподобный и восхитительный вид на всю Волгу».

Дача в Стрельне — подарок балерине Матильде Кшесинской от великого князя Сергея Михайловича в августе 1894 года на день её рождения. Фото: wikimedia

А потом дачи размножились благодаря тому, что советские ведомства и власти раздавали участки под строительство. Хотя начались дачи после 1917 года с того, что соратники Владимира Ленина или известные люди старого мира, которые решили сотрудничать с новой властью — например, Казимир Малевич, Алексей Толстой, Фёдор Шаляпин, получили в пользование под дачи бывшие аристократические усадьбы и дворцы.

В 1927 году, благодаря совместному постановлению СНК и ВЦИК, в Подмосковье появились первые дачные посёлки. Их строили советские ведомства для своих сотрудников — военачальников, крупных чиновников, писателей, академиков и прочих людей из привилегированных категорий. Так возникли посёлки с участками площадью до 50 соток — лесистые и живописные.

Недодачи

Для граждан менее привилегированных всё начиналось с огородов и коллективных садов. Ещё до Великой Отечественной войны на окраинах вокруг заводов раздавали земли под огороды, где можно было построить только сарайчик для инструмента или вырыть землянку, или поставить крохотный домик как у Кума Тыквы.

Первые в СССР коллективные сады появились на Уралмаше. Ещё во время стройки завода в районе было много домов с приусадебными участками для рабочих. Новые садоводы даже переписывались с советским гением селекции Иваном Мичуриным. В 1935 году мичуринцы объединились в секцию для совместной работы и заложили более 500 индивидуальных садов. В марте 1945 года начали расчистку земли для будущего коллективного сада. Сады существуют до сих пор.

«В довоенное и военное время рабочим выделяли участки земли под огороды, распределяемые через профсоюзы предприятий. Коллективные сады появились только после войны. Первые сады находились на территории города, в долинах рек Егошихи, Данилихи, Мулянки и Ивы. Размеры участков были настолько малы, что летние домики едва помещались в границы участка», — это про то, как что происходило в Пермской крае, из статьи Ирины Щепетковой «Пермские дачи: история и характерные особенности».

А вот воспоминание жителя города Шахты Ростовской области: «Помню три огорода на выделенной на работе земле маме. Сажали всё: картошку, лук, морковку, редиску, кукурузу, даже просо для веников. А ещё особый сорт кукурузы для попкорна. Потом её жарили на сковороде и брызгали сладкой водой, чтоб она лопалась». И ещё: «Тех, кто не ленился, огороды спасали. Пахали на них помню ой-ой-ой, но зато зимой — картоха, капуста, соленья. А на мяско и хлеб старались заработать».

Дача — это чтобы пахать

В словаре русского языка понятие «дача» объясняется и как «загородный дом, обычно для летнего отдыха», и как «загородная местность, где находятся такие дома, где они снимаются». То есть это дополнение к городскому жилью. Забавно, что про огородничество тут ни слова.

«Многие дачники подвержены особой страсти: активно и тяжело трудиться на своём участке — и получать от этого массу позитивных эмоций», — пишет социолог Елизавета Полухина. И цитирует 62-летнюю респондентку: «Думаешь, что если бы мне это не нравилось, я стала бы этим заниматься? Я получаю от этого удовольствие, от этой работы! Дачный труд называют хобби, азартом, физиотерапией и даже духовным актом».

Современники вспоминали, что поэт Борис Пастернак на даче в Переделкине до обеда писал, а в час дня спускался в сад и к грядкам картофеля и кабачков. Кабачки он не любил, раздавал соседям. Но Пастернаку нравилась работа на участке — весь его он перекапывал сам. Я за работой земляной / С себя рубашку скину, / И в спину мне ударит зной / И обожжёт, как глину. / Я стану где сильней припёк, / И там, глаза зажмуря, / Покроюсь с головы до ног / Горшечною глазурью. Фото: russiainphoto.ru (1,2)

Сегодня кто-то, как Пастернак, работы на участке проводит, что называется из любви к палеофитнесу. Но в его время, в 1950-е, дачи уже многие воспринимали в первую очередь как источник повышения благосостояния — причём и государство, и люди. Для граждан копать и сеять на дачах было осознанной необходимостью, а для министров — способом сократить продуктовый дефицит. Советские шесть соток, появились в борьбе за сытость трудящихся в 1949 году благодаря постановлению Совета Министров СССР «О коллективном и индивидуальном огородничестве и садоводстве рабочих и служащих».

Дачные участки тогда смогли предоставлять не только ведомства, но и власти на разных уровнях — от городских до краевых. На самом деле сначала выделяли землю довольно щедро. Общая площадь не должна была превышать 1200 квадратных метров за пределами городов и 600 — в городах, обычно на малозастроенных окраинах.

Интересно, что выгоды огородничества успел познать на себе даже вождь мирового пролетариата Владимир Ленин, тот самый, созданное которым государство спустя пару десятилетий возложило на граждан ответственность накормить себя самих на дачах.

Из воспоминаний Владимира Бонч-Бруевича о совместной дачной жизни с Владимиром Лениным летом 1918 года в Мальце-Бродове: «С продуктами было весьма туго. Мясных продуктов почти совсем не было. Огород у нас был свой. На нём работали все. Владимир Ильич вскопал несколько грядок, а няня, любительница земли, сада и огорода, выбрала прекрасную чёрную землю на усадьбе; красноармейцы навозили навоз из старых коровника и конюшни. Я достал огородные семена у одного любителя-огородника, жившего под Москвой, который славился умением выводить замечательную редиску, огурцы, помидоры, свёклу, репу, цветную капусту. Получив всё это, мы в мае разработали огород, и у нас выросли изумительные овощи. Редис „ледяная сосулька“ был совершенно прозрачным и особенно нравился Владимиру Ильичу и видом, и сочным вкусом».

Число дач в СССР росло стремительно. В 1958 году журнал «Огонёк» писал о новых дачниках — «рабочих, инженерах, экономистах и бригадирах», ставших садоводами. «Желающих получать участки сперва было совсем немного. Заброшенная голая земля отпугивала. Сколько надо вложить труда!» «То, что вы видите за этим забором, было оврагом, Дожди и время внесли свои коррективы, и противотанковый ров стал просто глубокой канавой. Я бы, наверное, такой участок не брал, несмотря на любовь к саду. Это всё сын, Евгений! Он и его товарищи за неделю засыпали ров, и теперь на гиблом месте поднимаются фруктовые деревья».

Кадр из фильма «Москва слезам не верит», 1979 год

В 1967–1969 годах в СССР появился второй выходной день — до этого борьба за восстановление страны из руин после Великой Отечественной войны велась в рамках шестидневной рабочей недели. Дополнительный выходной дачники восприняли, как подарок в их огород. И субботние утренние электрички заполонили счастливые обладатели соток с рассадой и разнообразным сельхозинвентарём. В воскресенье вечером в обратном направлении засыпали сидя и стоя они же — с землёй под ногтями, загорелые, обветренные и утомлённые отдыхом.

Пройти и проехать

Если до шести соток можно было доехать только электричкой и даже потом прошагать несколько километров пешком — это, считайте, повезло. Машины были не у многих. Ехали автобусами и попутками, встречались варианты даже с паромами.

Из воспоминаний старожила самарского дачного кооператива «Победа Октября» про 1930–1940-е: «Транспортом добираться было очень трудно. Обычно ехали от Куйбышевской пристани до пристани на поляне Фрунзе, а оттуда пешком до своих дач. Пароход до поляны Фрунзе шёл 3–4 часа. При поездке трамваем приходилось с грузом за плечами идти от 4 просеки до Студёного».

Впрочем, если посмотреть в глубь лет, то окажется, что дачники девятнадцатого века справлялись на лошадях. И только к двадцатому веку им стала помогать железная дорога. Например, в конце девятнадцатого века в летний сезон на участке Петергоф — Ораниенбаум ходил поезд «Кукушка» из танк-паровоза и двухэтажного вагона — дачная местность на этом маршруте была густо заселена.

Вот как описывают поездку на «Кукушке» Дмитрий Засосов и Владимир Пызин в книге «Из жизни Петербурга 1890–1910-х годов»: «Допускались вольности: между полуостановками помашет кто-нибудь зонтиком или платочком, машинист остановит. Машинист забавлял публику тем, что сделал большой мочальный кнут. Получая отправление, он высовывался из будки, хлестал кнутом по котлу паровозика и кричал: „Но-о, поехали!“ — и свистел „ку-ку!“»

В 1950 году в садоводческих кооперативах числилось 40 тысяч членов, к 1970-му — уже 3 миллиона. В 1990 году садовые участки имели 8,5 миллиона семей. А число желающих их получить было не меньшим.

Настоящий дачный бум случился с очередным кризисом продовольствия в период распада СССР в начале 1990-х. Тогда также массово раздавали земли, особенно вокруг крупных городов: на работе — на заводе или фабрике, в институте и любом другом учреждении, вывешивали объявление: «Всем заинтересованным выделяются бесплатно участки под дачу». Смелые и отчаянные ехали за тридевять земель — в ближайшем пригороде земли были уже заняты — рубили деревья, корчевали пни, строили домики и сажали огород. Продукты исчезали с прилавков со скоростью, опережающей созревание урожая, но картошку, кабачки, капусту, морковь, свёклу и все, что росло в климате дачи, можно было запасти впрок. К концу 2000-х количество владельцев дач достигло 14 миллионов городских семей.

Кадр из фильма «Москва слезам не верит», 1979 год

«Свыше сорока миллионов россиян кормятся с шести соток. На дачных и других личных „сельхозугодьях“ наших соотечественников производится примерно треть валовой сельхозпродукции в стране, а плодово-ягодной — 90 процентов. Лишь одна из каждых десяти российских семей не обременяет себя заботами о запасах на зиму. Наиболее беспечны в этом смысле санкт-петербуржцы и москвичи. Хотя грешить на последних тоже не стоит: в прошлом году москвичи обеспечили себя картошкой со своих делянок на 80 процентов и на 90 процентов — ягодами», — это журнал «Огонёк» в 1998-м.

А вот и воспоминания о той жизни: «Родителям перестали платить зарплату. Все накопления заморозили в Сбербанке, и они пропали. Кормились картошкой с участка, которую таскали домой на себе по электричкам, мой рекорд — 43 кг за раз».

Опрос Фонда «Общественное мнение» в 1998 году:

Ваша дача нужна вам прежде всего для чего?

Обеспечить семью основными продуктами питания — 37 процентов.

Иметь некоторое подспорье в обеспечении семьи продуктами — 29 процентов.

Спустя 10 лет ситуация не поменялась:

Зачем нужен дачный участок?

Прежде всего для того, чтобы «обеспечить свою семью основными продуктами питания» — 33 процента.

Иметь некоторое подспорье в обеспечении семьи продуктами — 26 процентов.

За месяц до первых посадок все подоконники в городской квартире покрывались рассадой. А в конце сезона квартиры заполняли банки с огурцами, помидорами и вареньем. После борьбы за урожай обычно начиналась борьба с урожаем. Банки из под прошлых солений никогда не выбрасывались. Чтобы «закрыть» или «закатать» нужны были крышки и ключ, и то и другое было дефицитом. Поэтому умельцы придумали специальные машинки для распрямления использованных крышек.

В магазинах были пустые полки, а на столе всё-таки появлялась еда: картошка, соленья, варенья. Можно было не только обеспечить семью, но и вырастить что-то на продажу. Хранилось всё это добро в городских квартирах, а кому повезло иметь тёплый гараж — в них.

Кадр из фильма «Москва слезам не верит», 1979 год

Сейчас есть ощущение, что выращивание моркови и смородины в наши дни на даче для многих — скорее приятное хобби. Евгения Гюнтер: «Я когда-то услышала от своих знакомых ландшафтных дизайнеров, что садоводство — это сублимация сексуальной энергии. И мне кажется это ещё и сублимация творчества. Ты делаешь, делаешь что-то своими руками, и потом это раз — и зацвело у тебя весной или летом. Действительно, ты занимаешься таким прекрасным делом как любовью или сексом, а потом — раз, и у тебя получается ребёнок. Всё то же самое, у тебя раз — и родился сад, такое счастье».

Но вот опрос ВЦИОМ от 2022 года говорит, что для большинства жителей России основное назначение загородного участка — всё то же: 70 процентов используют дачу для выращивания сельхозпродуктов для семейного потребления (82 процента — среди жителей небольших городов). В 2023 году 41 процент владельцев и арендаторов дач планировал собрать урожай помидоров и огурцов, 39 намеревались сажать картофель, 22 — морковь, 16 — зелень или салат, 15 — лук.

Дача — это чтобы строить

Даже если у вас вместо огорода газон, а вместо смородины декоративные плакучие ивы, хозяйство требует внимания, времени и денег: починить ступеньки, покрасить ставни. Вот снова цитата из статьи социолога Елизаветы Полухиной: «Дачный труд — «позитивная версия легитимного маскулинного сценария». В его рамках «строительство и другие практики предоставляют возможность реализации мужского гендерного проекта, что делает дачу привлекательным местом, где можно „построить дом, вырастить сына и посадить дерево“».

Кадр из фильма «Москва слезам не верит», 1979 год

В девятнадцатом и начале двадцатого века работой на дачах занимались специально нанятые люди — дачникам полагалось только отдыхать. Да и сами дома были часто усадебного, а то и дворцового типа. Тут нужны были профессионалы. Строители, повара и прочая прислуга брали на себя все заботы, поддерживая нужный уровень дачной жизни. Ну а если речь шла о съёмной даче поскромнее, то всё равно у неё был хозяин, на которого и было возложено поддержание должного уровня всего того, чем арендаторы только пользовались.

На ведомственных советских дачах уровень и качество строительства дачных посёлков зависел от весомости организации, к которой они относились, и связей. На этой почве было много споров, претензий и скандалов, один такой описывает Михаил Булгаков в «Мастере и Маргарите», кстати, явно намекая на посёлок Переделкино:

— Не надо, товарищи, завидовать. Дач всего двадцать две, и строится ещё только семь, а нас в МАССОЛИТе три тысячи.

— Три тысячи сто одиннадцать человек, — вставил кто-то из угла.

— Ну вот видите, — проговорила Штурман, — что же делать? Естественно, что дачи получили наиболее талантливые из нас...

— Генералы! — напрямик врезался в склоку Глухарев-сценарист.

Бескудников, искусственно зевнув, вышел из комнаты.

— Одни в пяти комнатах в Перелыгине, — вслед ему сказал Глухарев.

— Лаврович один в шести, — вскричал Денискин, — и столовая дубом обшита!

Исследователь истории архитектуры Юлия Старостенко в статье «Безымянные инженеры и дома на глазок: история стройки и архитектура Переделкина» рассказывает, что дачное строительство в СССР в первой половине 1930-х велось довольно случайным образом. Попытки разработать стандартные сборные дома были, но когда дело дошло до строительства дачного города для писателей в Переделкине, всё происходило по эскизным наброскам, часто от руки, почти в отсутствии согласований. Зачастую в указанные эскизы вносятся изменения самими писателями, — отмечает Старостенко.

Построенные дома в результате «не соответствовали проектам: они были большего размера и с увеличенной кубатурой. Дачи, безусловно, были далеки от тех идеалов, к которым стремились заказчики. Образ городка со всеми удобствами, который можно составить по сохранившимся обрывочным пожеланиям заказчиков, был, безусловно, ближе к идее города-сада, столь популярной в начале 1920-х в СССР, чем к идее дачного строительства».

Кадр из фильма «Берегись автомобиля», 1966 год

Всё изменилось после 1949 года, когда дачникам предоставилась возможность самим построить дом мечты. Причём полвека назад требовалось не просто построить, нужно было применить смекалку, мозги, талант и знания и преодолеть все трудности. Один из таких «новых строителей», в обычной жизни — доцент Пензенского политеха Вячеслав Шпаковский, получил участок далеко от воды. «Но я вспомнил, что инки в древности обеспечивали полив своих высокогорных полей пирамидами из камней. Складывали с продухами пирамиду в человеческий рост, и она за счёт того, что в неё попадала вода из воздуха, поливала до 50 кв. метров. А тут камней — завались. Правда, у меня пирамида вышла маленькая, по пояс. Но на наши пять соток вполне этого хватило».

Дачники из 1950-х открывали в себе инженерные и строительные навыки. А ещё новаторские — ведь надо было изобрести, как построить дом из ничего в условиях дефицита всего — от досок до гвоздей. Люди вспоминают, как заменяли рубероид кровельной бумагой. На костре топили гудрон и латали им швы на крыше.

Анна Черникова: «Будут гвозди — бери 10 килограммов, деньги сразу отдам», — напутствовал в 1980-е мой дедушка каждого соседа по даче, когда тот отправлялся в хозяйственные в округе за какой-нибудь мелочью. С тех пор прошло несколько десятилетий, но поговорка жива в семье, хотя смысл её, конечно, утратился. Она теперь скорее про то, что если увидишь что-то редкое — не мешкай«.

«Я знаю: дача будет,

Я знаю: саду цвесть!

Способны наши люди

Не спать, не пить, не есть,

Таскать кирпич под мышкой,

Век путаться в долгах,

Чтоб свить гнездо детишкам

У чёрта на рогах!»

Пели в конце 1980-х Алексей Иващенко и Георгий Васильев («Как мы строили навес на даче у Евгения Иваныча!»). Потом они же напишут мюзикл «Норд-Ост».

Строили из чего угодно — караулили деревянные ящики из-под велосипедов и мотоциклов в магазине «Спорттовары» и разбирали их на плашки, доставали по знакомству доски, безвозвратно заимствовали всё, что плохо лежит, с собственного предприятия или приобретали с чёрного хода магазинов за водку.

Использование ворованных стройматериалов грозило наказанием от государства, поэтому всё новое подделывали под старое — этот талант у советского дачника был врождённым. Но строили и строили всё, что было разрешено. Кстати, поначалу разрешено было немногое. Сначала вообще только сарайчики для инструментов. Потом случилось постановление Совета Министров РСФСР Всесоюзного Центрального Совета профессиональных союзов от 16 марта 1966 г. «О коллективном садоводстве рабочих и служащих в РСФСР». Оно гласило: «Разрешить садоводческим товариществам в соответствии с проектом организации территории коллективного сада возводить по утверждённым проектам пансионаты, плодохранилища, другие постройки и сооружения общего пользования, а членам товарищества — садовые домики летнего типа полезной площадью от 12 до 25 кв. метров с террасами площадью до 10 кв. метров на семью».

Так на участках проросли домики 4 на 4 метра: кухня-терраса и комната. Затем разрешили строить 6 на 6. Но все дома строго в ряд, на одном расстоянии друг от друга и от заборов. Второй этаж нельзя, подвал тоже. Веранда — строго без утепления. Никаких печей. Гараж — ни-ни. Удивительно, но индивидуальный «сортир во дворе» появился только в 1960-е, до этого членам дачно-строительного кооператива полагалось справлять нужду в общественных уборных.

Анна Черникова: «Однажды у нас на даче появился замечательный сосед — приобрёл заброшенный участок неподалёку. И резво огородил его сваренными по две спинками металлических кроватей — он имел отношение к армии и ловко использовал списанное из казарм. После первой же зимы кровати проржавели, и участок превратился в какое-то пристанище из фильмов о будущем после техногенной катастрофы».

Кто видел дачи 1990-х, того трудно удивить. Встретить можно было всё что угодно:

— и дом, построенный из фанерных щитов с голубями и надписями «миру — мир»;

— и забор из остатков от алюминия от штамповки вилок, ложек и расчёсок (сплошной лист с дырками соответствующей формы);

— и дачу с крышей из красных жестяных плакатов «Слава КПСС»;

— и самый шик — дачу с крышей от двух трамваев, а рядом обнаруживалась и половина вагона — в роли бытовки, того самого, рижского RVR.

Дача — это чтобы терпеть

Дачный быт советского времени был весьма спартанским. Рукомойник и небольшое зеркало на дереве. Исключительно для бритья. Вода из колодца или родника.

Водопровод если и был, то летний, со ржавой водой не для питья. Стирка в тазу или на речке, мытьё грязных ног в тазике перед сном — гигиена на даче немножко забывалась, считалось, что грязь — это та же родная земля.

С соседями по даче важно уметь договариваться. В первую очередь о размещении важных строений. Фото: istockphoto/Moskvich19771977

У счастливчиков мог быть летний душ с баком воды на крыше — чтобы нагревало солнце, которого часто не хватало, так что мылись под холодной водой. Мечтой было обзавестись колонкой, которая топилась дровами, но гарантировала горячий душ хотя бы раз-два в неделю. Особо оборотистые рыли свой колодец или — но это уже в 1990-х и позже — скважину. Баня была мечтой и роскошью до тех пор, пока в страну не начали завозить мини-печки для домашних саун.

Про телефон смешно и говорить, чаще всего был автомат в 2–5 километрах, в который бегали звонить со специальной монеткой: в ней просверливали дырочку и привязывали нитку. После разговора её ловко вытягивали назад. Вызвать скорую — бегом, а нет проблем — так и нечего носиться.

Постепенно ситуация менялась, появились стройматериалы и готовые дома на любой вкус и кошелек. По решению Конституционного суда в 2008 году на дачах разрешили прописываться. Люди с деньгами принялись возводить поместья и дворцы, правда, делали это порой на свой вкус — местами своеобразный. Технический прогресс привёл на шесть соток мобильную связь, отопление, туалеты и души. Но до сих пор многие дачники имеют опыт и прораба, и строителя, и геолога, и озеленителя.

Телевизор на даче поначалу старались не держать — зимой его могли украсть. Потом стали выручать переносные телевизоры — они появились в середине 1970-х. «Юность», «Электроника», у людей с достатком — литовский «Шилялис». Если не было телевизора, то собирались у соседей, особенно во время футбольных трансляций или, например, когда в августе 1973 года впервые показывали «17 мгновений весны». Изображение было не идеальным, антенны часто делали сами, были даже руководства по их изготовлению. Для приёма общесоюзных телеканалов использовали круглую антенну, которую в народе прозвали паутинкой.

Дача — это детство

О летней, считайте дачной, юности вспоминала Марина Цветаева, которая проводила лето за городом у бабушек.

О, дни, где утро было рай.

И полдень рай и все закаты!

Где были шпагами лопаты

И замком царственным сарай.

«Девочки», фото Виктора Ершова, 1973 год. Фото: russiainphoto.ru/МАММ / МДФ

«Девочка, что ты хочешь: чтоб тебе оторвали голову или ехать на дачу?» — это уже вопрос из советского фильма «Подкидыш». Конечно, на дачу! Поездка на море по карману была не всем, путёвки в пионерлагерь давали обычно на одну смену, а держать детей в пыльном жарком городе было неполезно. Вот и сменяли друг друга бабушки и тёти на дачном дежурстве с детьми. А советские дети получали действительно счастливое дачное детство.

Дарья Рыжкова: «Просыпаешься на даче, в окно светит яркое летнее солнце. Впереди долгий день с друзьями — гонки на велосипедах, бадминтон, походы в лес. Дачные друзья были сезонными — в городе общаться не всегда получалось. Зато встречи после учебного года каждый раз сюрприз. Как многое мог изменить год, пока вы не виделись.

Соседка-пигалица с тощими косичками превратилась в даму, сражающую наповал дачных рыцарей. Соседский мальчик за зиму научился играть на гитаре, и вот у костра он звезда».

Очень часто дачные друзья — это дети местные, деревенские, с другими знаниями и опытом. Про это вспоминала режиссёр Татьяна Рахманова: «И очень важное для меня — общая жизнь с деревенскими. Вся история советской деревни и не только была пережита или рассказана ими — раскулачивание, начало войны и ожидание немцев, Хрущёвские налоги на деревья и кусты — всё это там было».

Дача была местом, где городские дети впервые видели кого-то из зверей, кроме собаки и кота. Козы и овцы, кролики, которых можно погладить. Утки и гуси, которые могут ущипнуть, жалобные причитания индейки «Леееето-зиму босиком» и страшный индюк, который отвечает: «Куплю-куплю-куплю». Ночной хор лягушек, ужи, которых, конечно, можно взять в руки, но запах будет очень неприятным. Ёжик фыркает молоком, которое ему налили в блюдечко. Кукушку хоть и не видно, но можно спросить про годы.

Дачный дом в Подмосковье, 1917 год. Фото: wikimedia/Schnäggli

Дарья Рыжкова: «Меня со старшим братом посылают в соседнюю деревню за молоком. Прямо там рядом с тёплой глазастой коровой можно получить кружку тёплого парного напитка, а бидон или банку с большой пенкой нести бабушке. Можно сбежать в ночное и смотреть, как пасутся лошади, и жечь костёр на берегу реки. И слушать истории, часто страшные. А днём можно получить пенку от варенья на плите в большом медном тазу. И побежать строить дом из старых досок, веток и одеяла на дереве или шалаш в лесу, чтобы назначить его вигвамом и играть в индейцев».

Летом на даче были ещё занятия, которые придумывали взрослые. Эта традиция пошла от дореволюционных дач, в советское время она сохранилась в основном в стародачных местах — дачных кооперативах академиков, генералитета, высшего партийного руководства, деятелей балета, театра и писателей. Например, в писательском посёлке Переделкино под Москвой или дачном посёлке для научных работников в Комарово рядом с Ленинградом. Но не только. Вот вспоминает Татьяна Рахманова: «Много общения, бесконечные разговоры о литературе, истории и политике, вечера гитары и романсов, много-много книг. Частые дождливые дни, я читала сутками и потом обсуждала со всеми. По субботам лекции о разных забавных вещах, концерты (концерты давал мой брат Димка и иногда его отец, брат моего папы)».

Станция Путь Ильича Кратовской детской железной дороги рядом с дачным посёлком Кратово в Московской области, 1945–1949 год. Фото: russiainphoto.ru/МАММ / МДФ

В посёлке Работников науки и искусства (РАНИС) на Николиной Горе работали — и сейчас частично продолжают, кружки волейбола, тенниса, рисования, танцев, в конце каждого лета здесь устраивают большой концерт.

Из истории Николиной Горы: «В 1928–29 гг. были созданы первые детские группы. Пригласили специалистов по дошкольному образованию: Ирину Максимовну Губе, Веру Александровну Елагину — преподавателя ритмики и художницу Ирину Александровну Борхман...

В 50-е годы созданы были вновь детские группы: для школьников, младших школьников и подростков. Первые группы были организованы на участке Евтихьевых под руководством Т.И. Алексеевой. В дальнейшем группы работали в детском павильоне под руководством специальных педагогов. Хореографический кружок много лет вела В.Н. Светинская. Прекрасный педагог, она умела объединять детей. В конце каждого сезона устраивались детские праздники».

Композитор Сергей Прокофьев с женой Мирой Мендельсон-Прокофьевой и их дачный дом на Николиной Горе, 1946 год. Фото: wikimedia; russiainphoto.ru/Музей музыки

Впрочем, в 2000-е и позднее иногда стало иначе: родители собираются на дачу, а ребёнок отказывается — там скучно, нет интернета, плохо ловит телефон. Спорить с этим и убеждать в необходимости свежего воздуха, настаивать на своём, заставлять ехать всё равно — верный способ перессориться всем. И дачи вдруг начали пустеть. Возрождаться детско-дачные коллективы стали с новым витком технического прогресса — когда на дачах поймали Wi-Fi.

Дача — это стильно

В описаниях Антона Чехова загородная мода это что-то светлое, лёгкое. Брюки из отбелённого или небёленого полотна, фуражки со светлыми чехлами или соломенные шляпы: мягкие панамы и жёсткие низкие канотье.

«Я купил кусочек берега с купаньем и Пушкинской скалой около пристани и парка в Гурзуфе. Принадлежит нам теперь целая бухточка, в которой может стоять лодка или катер. Дом паршивенький, но крытый черепицей, четыре комнаты, большие сени. Одно большое дерево — шелковица», — писал Антон Чехов. Дачу он приобрёл в январе 1900 года. Фото: wikimedia (1,2)

Воображение дорисовывает плетёные кресла-качалки, танцы под патефон, чаепитие из фарфоровых чашек с вареньем в изящных вазочках и головкой сахара, к которой полагаются щипчики.

Советские дачники донашивали на своих участках то, что уже не годилось для выхода в люди. Так что среди кустов смородины не прекращались дефиле моделей 10-летней давности в дополнении невероятных аксессуаров. Вытянутые на коленях треники и рваная на локтях рубашка из военной формы, халат, поверх которого ещё и фартук, на голове косынка или шапка из газеты — в чём только не работали на грядках. А в жару на участках случались удивительные вольности — оголялись даже самые строгие блюстители нравственности, разоблачались до семейных трусов и бюстгальтеров достойного размера.

По тому же остаточному принципу дачи обставляли. Какая там резная горка, как на дачах начала века. В СССР ближе к природе везли рваное кресло — и прикрывали покрывалом, поцарапанную стенку — наконец, получилось достать новую, но и эта ещё послужит. Стол веранды украшали остатки от пяти сервизов и трёх комплектов стаканов. А домашний текстиль местами просвечивал потёртостями.

Композитор Георгий Свиридов на берегу Москвы-реки недалеко от дачного посёлка на Николиной Горе, 1970 год. Фото: russiainphoto.ru/МАММ /МДФ

На дачу вообще часто свозилось всё, что было жалко выбросить: пачки старых журналов «Огонёк», «Наука и Жизнь», «Вокруг Света» и «Крокодил». Полки сарая украшали старые радиоприёмники и сломанные фотоаппараты — под знатным слоем пыли. Тут же теснились инструменты и автомобильные детали. И сегодня на чердаках старых дач находят настоящий клад: работающий патефон и ящик пластинок, сундук с отрезами тканей или зелёную настольную лампу.

На государственных, так называемых номенклатурных, дачах не было особой захламлённости, мебель, как и дом, была казённая, учтённая в инвентарных сверках. А ещё прислуга — согласно штатному расписанию, но список работников очень напоминал обслугу на дореволюционных дачах знати: шофёры, кухарки, горничные.

Первый ректор Всероссийского государственного института кинематографии имени С.А. Герасимова, кинорежиссёр Лев Кулешов на даче, 1958 год. Фото: russiainphoto.ru/МАММ / МДФ

«Появились на каждой даче коменданты, штат охраны со своим особым начальником, два повара, чтобы сменяли один другого и работали ежедневно, двойной штат подавальщиц, уборщиц — тоже для смены. Все эти люди набирались специальным отделом кадров — естественно... „Казённый штат обслуги“ разрастался вширь с невероятной интенсивностью. Это происходило не только в одном нашем доме, но во всех домах членов правительства, во всяком случае членов Политбюро». Это пишет Светлана Аллилуева в «Двадцати письмах к другу». Ну а личных вещей на таких дачах было по минимуму — все знали, что с утратой должности придётся покидать загородные дома.

Сегодня молодые дачники стараются избавиться от старья. И порой на помойки едет ценный винтаж. Либо сразу обставляют дачу по моде — минимализм, всё натуральное.

Дача — это воры и заборы

Впрочем, у советской бережливости и местами скупости было рациональное зерно. В межсезонье дачи пустели, и на всё ценное порой претендовали совсем не хозяева.

На зиму дачу консервировали и закрывали: сливали воду из труб, окна завешивали прочными ставнями, ценные вещи — утюг, любимую кастрюлю и миксер — вывозили в город. Но от криминальных гостей защититься удавалось редко. Воры если и не находили ничего ценного или хотя бы еды, били посуду и портили вещи. Ловили их редко. Сторожей на сезонных дачах не было.

Дачные кражи действительно считали серьёзной проблемой, о них писали статьи, по этой теме защищали диссертации. Автор одной предложил «классификацию лиц, совершающих кражи на садовых, дачных и огородных участках»: воры-мстители, сычи, пришлые — местные, пришлые — беженцы, строители, бомжи, хапуги, незваные гости, металлисты.

Металлистами в 1990-е называли охотников за цветными металлами — они срезали проводку и уносили алюминиевую посуду и приборы. Когда встали многие предприятия и развалились колхозы, пункты приёма металлолома много для кого стали единственным источником дохода.

Советский писатель Константин Федин и французский писатель Жан-Поль Сартр с женой, писательницей Симоной де Бовуар в Переделкине, 1965 год. Фото: russiainphoto.ru/МАММ / МДФ

Дачники защищались как могли — вешали ревуны и ставили растяжки. В популярной юмористической программе «Городок» был псевдорекламный сюжет со слоганом «Хорошо иметь ломик в деревне»: актёр Юрий Стоянов в образе бабушки разбирался с грабителями на фоне идиллического сельского пейзажа.

Анна Черникова: «Однажды мой папа отправился на дачу в октябре — захотелось уединения. Но в это время там уже царил криминал из соседней деревни. Чтобы не проспать незваных гостей, папа натянул на входе на крыльцо верёвку и привязал к ней пару бутылок, а рядом с собой положил толстый черенок от лопаты. По его задумке, вор в темноте должен был задеть верёвку и бутылки бы зазвенели. Они и зазвенели. Папа в чём был вылетел на крыльцо с дрыном, но никого не обнаружил. Ситуация повторилась за ночь много раз. И только когда рассвело, папа увидел на крыльце кошку».

Заборы от жадных гостей спасали плохо или не спасали вовсе. Но с ними вообще отдельная история. На дореволюционных дачах заборов не было. Считалось, что сплошные заборы скрывают красоту зданий и парков. Допускались решётки и живые изгороди.

На советских дачах всё изменилось, сначала заборы строили несерьёзные, такие до сих пор ещё можно увидеть в стародачных местах — деревянный штакетник. Позже — сетка на столбах с гвоздями или на каркасе — у тех, кто побогаче.

Глухие заборы были признаком номенклатурных дач. На Рублёво-Успенском шоссе дачу советского политика Анастаса Микояна знали по «красному кирпичному забору». «Мы поехали за город, / А за городом дожди, / А за городом заборы, / За заборами — Вожди», — пишет в 1961-м Геннадий Шпаликов.

У вождей были, конечно, особые дачи. Например, все сталинские дачи, а их было около 20, имели несколько кругов защиты — колючая проволока, металлическая ограда и потом деревянная высотой до шести метров. За глухим зелёным забором Ближней дачи в Кунцево Сталин и скончался.

Поэт Степан Щипачёв в рабочем кабинете на даче в Переделкине, 1967 год. Фото: russiainphoto.ru/МАММ /МДФ

В 1990-е одним из первых на этой даче побывал фотокорреспондент «Огонька» Юрий Феклистов. Он рассказывал, что там заборов было два: наружный, сначала четырёхметровый, позже его достроили до шести метров, и внутренний двухметровый. «С улицы никто не мог увидеть гуляющего вождя, даже охрана. Этот же забор закрывает окна кабинета и спальни одновременно».

Постепенно, в 1990-е, с ростом благосостояния и развитием технологий дачники взялись делать заборы всё выше и всё неприступнее. Знаток загородной жизни журналист Алёна Солнцева в статье «Немного Родины за высоким забором» пишет: «Тут ведь работает не разум, а древний инстинкт полуоседлого народа в окружении кочевников, уповающего на самого себя и на деревянный тын вокруг своей избы. Ибо там, за забором, — они. Кто именно эти „они“ и что им надо, не вполне понятно, да и не надо понимать. Там — они, а тут — мы. Сами. С семьёй, бабулей, детьми, внуками и правнуками. Своим кругом. Обойдёмся, справимся, всё, что заработали или приобрели иным способом, всё принесём сюда. Проведём газ, водопровод, купим соляры, закопаем газгольдер, поставим ветряные мельницы и солнечные батареи. Погреб сбережёт запасы на зиму. Окопаемся. Пусть они там сами по себе, а мы тут, в домике и садике. В безопасности. Попробуй отними».

В 2018 году в соцсети была выложена съёмка забора, высотой примерно с пятиэтажный дом, на нём нарисованы деревья, так что он практически с ними сливается, предположительно, на территории посёлка Барвиха. Забор действительно высокий, но таким на Рублёвке никого не удивишь. Адриан Рудомино писал в своей книге «Легендарная Барвиха. Записки старожила об истории, природе и частной жизни» про «чудовищные семиметровые заборы — бетонные, железные, пластмассовые, с колючей проволокой, как на зоне».

Дача — это временно

О возможности снять дачу говорит даже словарное определение, которое приводится в самом начале текста. Одним из первых дачных мест стали в конце девятнадцатого века подмосковные пустоши Подлипки и Вилы. Их купил купец Василий Перлов, возвёл господский дом, а остальную территорию разбил на участки под строительство дач. Составитель путеводителя «Окрестности Москвы и указатель достопримечательностей» Михаил Захаров писал в 1887 году: «Близость Москвы (17 вёрст), удобство сообщения с ней, здоровый сосновый воздух, песчаная почва и устройство дач со всеми приспособлениями к летней жизни, привлекают сюда москвичей, которые так полюбили эту местность, что каждое лето все дачи бывают переполнены жителями, а угодливый хозяин для развлечения своих жильцов приглашает музыку, которая играет в Перловке два раза в неделю».

В газете «Русские Ведомости» можно было разместить объявление и о намерении сдать, и о желании снять.

Процесс аренды описан в уже упомянутой книге «Из жизни Петербурга 1890–1910-х годов» Дмитрия Засосова и Владимира Пызина: «Наём дач был своеобразный процесс. Обычно он приурочивался к Масленице, когда погода помягче и время праздничное. На станции дачников ожидало много крестьян-извозчиков на лошадёнках в узких саночках. По пути пассажиры расспрашивают возчика о дачах, ценах, возчик расхваливает ту, куда везёт: „Не сумлевайтесь, всё будет в аккурате!“ Обычно на окошках дач наклеены бумажки о сдаче внаём, но у возчика свой адрес, и, если дачник просит остановиться у дачки, приглянувшейся ему, извозчик говорит: „Здесь плохо: хозяйка сварлива и клопов много“. И везёт к себе или к куму, от которого получит магарыч».

Дом-музей Корнея Чуковского в дачном посёлке Переделкино. Фото: wikimedia/Pinnoke

В СССР бездачные граждане тоже снимали дачу. Обычно на весь сезон — чтобы отправить туда детей и бабушек. Начинали искать вариант уже в феврале, расспрашивали друзей или обращались к тайным маклерам. В стародачных посёлках, где территория участков позволяла строить дополнительный дом для сдачи, можно было рассчитывать на собственное жильё. Но чаще удавалось снять часть дома, несколько комнат. Так что многие дачи походили на коммуналки — хозяева и несколько семей арендаторов.

Новый виток интереса к загородной недвижимости случился в разгар эпидемии короновируса. Добровольная самоизоляция на свежем воздухе привлекла тех, кто смог перейти на удалённый режим работы. Кроме того, на дачи старались вывезти людей из категории высокого риска: пожилых и детей, которые перешли на онлайн-обучение. Дачный сезон 2020 года начался в апреле, на 6–7 недель раньше, чем обычно. А осенью 2020 года многие продлили договоры об аренде. (Вырос и спрос на покупку загородного жилья, в июле — сентябре 2020 он оказался на 49% больше, чем годом ранее.)

Дом-музей Бориса Пастернака в дачном посёлке Переделкино. Фото: wikimedia/RG72

В современной России вечный спор: «Что выгоднее: купить или арендовать?» имеет неожиданный ответ: «Выгоднее купить дом и сдавать его». Компромиссный вариант предлагают так называемые дачные отели или поселения. Например, «Болотов Дача» в Тульской области — это отель на 50 гостей, которые хотят отдохнуть на природе, но с комфортом. Большой бревенчатый сруб и домики поменьше. Неподалёку в селе Ченцово местные отреставрировали и начинили комфортом два старых дома — синий, жилой, и зелёный, бывшую избу-читальню.

Экофермы, лесные дачи, шале, усадьбы и гостевые дома плодятся и множатся, базы отдыха получают новую жизнь. Они теперь часто называются «СССР» или «Назад в СССР». Впрочем, условия, которые там предлагают, многим советским гражданам могли бы показаться светлым будущим. Невероятно, но в отдельно взятой сфере дачного быта его, кажется, удалось построить.