Про центральное отопление
Жилых многоквартирных домов в городах России миллионы. И очень разных среди них тоже очень много. Но у них у всех есть кое-что общее. В Санкт-Петербурге и Петрозаводске, Москве и Владивостоке, Ростове-на-Дону и Тюмени в квартирах есть она — батарея центрального отопления. Потому что Россия — единственная в мире страна с централизованной отопительной сетью, в основе которой процесс совместной выработки электрической и тепловой энергии. Рассказываем, как это работает, кто так придумал, и показываем красоту.
Автор: Екатерина Волкова
В рубрике «Фишки России» мы повествуем о вещах и явлениях, которые с высокой вероятностью встречаются именно, а иногда и только у нас. Без них не обойтись, если нужно было бы открыть Музей российского настоящего.
В России есть как минимум три памятника, в которых использован образ батареи отопления. В Самаре с 2005 года батарея висит на стене проходной одной из старейших действующих теплоэлектростанций Поволжья — Самарской ГРЭС. В Ростове-на-Дону в Соборном переулке у дома 23 с 2016-го имеется скульптура сантехника с батареей. А в Перми с 2017-го на Комсомольском проспекте установлен арт-объект в виде скамейки, у которой батарея выполняет роль спинки.
Батарея на стене проходной Самарской ГРЭС (слева) и сантехник с
батареей в Ростове-на-Дону. А ещё образ чугунной гармошки
использовали писатели, поэты, музыканты, режиссёры и даже цирковые
артисты — советский клоун Карандаш на арене Московского цирка
исполнял номер с радиатором. Фото wikimedia (1,2)
Нельзя не заметить, что батарея во всех случаях — лишь элемент композиции. (Как и то, что везде к ней прилагается кот.) А жаль. Батарею бы увековечить отдельно. Впрочем, вся российская система центрального отопления, видимая часть которой для большинства граждан та самая батарея, — это грандиозный памятник технической мысли в стремлении людей к комфорту в не самом тёплом климате.
Но ведь батареи есть и в других странах — скажете вы. Да, верно. И потому отдельно взятая батарея или даже батарея с котом, как на памятниках, — это только надводная часть айсберга. Или в случае с отоплением — надземная конструкция. Но огромная часть системы спрятана под землёй.
Физика
Протяжённость труб отопления сегодня в России под землёй и на поверхности — более 167 тысяч километров. (Подсчёты ведутся в двухтрубном исчислении, что это и почему так — можно почитать вот тут.)
Но откуда и куда ведут эти трубы? И как в них попадает горячая вода? В России существует теплофикация — совместная выработка электрической и тепловой энергии. То есть получение горячей воды для отопления (и бытовых нужд) привязано к производству электричества.
Место действия в основном — теплоэлектроцентрали. Сокращённо — ТЭЦ. Там сжигают топливо (уголь, газ или мазут) и получают пар, который приводит в движение турбины для генерации электроэнергии. А отработанный пар используют для нагрева воды.
Горячая вода по трубопроводам поступает в тепловые пункты. Там её распределяют по местным сетям, и дальше по трубам она попадает в батареи в квартирах. Комнаты нагреваются, вода в батареях остывает и по трубам возвращается на ТЭЦ для повторного нагрева — так поддерживается непрерывный цикл.
Почему бы просто не пускать пар на выработку новой электроэнергии, а в домах не ставить электронагреватели? Причин сразу много. Если сводить их к короткому ответу, то это невыгодно и нетехнологично.
А зачем городить огород с трубами под землёй от большущих ТЭЦ? Ведь ещё и утеплять эти трубы приходится, чтобы горячая вода в них не грела понапрасну землю в пути и не остывала? Почему бы не поставить котельную в каждом дворе? Кое-где так и сделано. Особенно ближе к центру больших городов. ТЭЦ-то стоят преимущественно по окраинам. А максимальная протяжённость теплотрассы от них до потребителя без экономически невыгодных потерь — около 20 километров. Но есть много но. Безопасность. Если котельная газовая, то вокруг неё нельзя строить инфраструктурные объекты — детсады, школы. Экология. Дым от сгорания угля и газа надо куда-то выводить. Высокая — более 100 метров — труба в каждом дворе вряд ли украсит город. А низкая вряд ли улучшит в нём воздух. Поэтому схема проста — на окраинах городов строят ТЭЦ, к ним подключают многоквартирные дома спальных районов. В центре, где человейников меньше, а ТЭЦ ставить нельзя и негде, идут по пути котельных.
Вообще же важно понимать, что в России многие ключевые мегаполисы расположены в холодных широтах. Такая высокая плотность населения, как у нас, в суровых природных условиях не встречается ни в одной другой стране мира. Да и вообще у нас 65 процентов площади страны — это территория вечной мерзлоты. И большую часть года без дополнительного обогрева в жилищах температура будет существенно ниже комфортной.
А в других странах так не умеют? В смысле подключать ТЭЦ или отапливать сразу много домов котельной? Умеют. И в Норвегии, например, или в той же Дании есть центральное отопление. Но не в таком объёме как у нас. Потому что с учётом климата и ряда других факторов выгоднее топить жильё иначе. Или не топить вовсе.
На способы и технологии отопления в разных странах влияют климат, богатство природных ресурсов, состояние экономики и экологии, формы собственности. Действительно в странах Западной, Центральной и Северной Европы центральное отопление есть, но только в очень небольшом числе домов — в основном в крупных городах. А так у каждого района или даже здания отопление отдельное. Это позволяет выбирать источник тепла: автономные нагреватели — бойлеры, котлы, насосы, иногда даже дровяные печи, а также солнечные батареи. На европейском юге во многих домах радиаторов нет вовсе. Там в ходу тёплая одежда и в случае совсем уж критического похолодания — электронагреватели. Но их использование дорого — тарифы на свет высоки, так что к ним прибегают редко, предпочитая пару-тройку недель в году носить тёплые пижамы.
Европейская страна с большой сетью центрального отопления, к которой подключены около 90 процентов домов, — Исландия. Но там нагрев воды идёт за счёт геотермальной энергии — вулканических зон и гейзеров.
Кто всё это придумал в России? Сейчас будет словосочетание из учебника истории — советская власть. Точнее, конечно, учёные, но на заре СССР и во многом по запросу властей.
Систему со всеми сотнями тысяч километров труб, котельными, ТЭЦ и так далее начали возводить в СССР ровно 100 лет назад. А раньше? Россия топилась дровами. Конечно, усовершенствования существовали. Например, ещё в пятнадцатом веке умели размещать печь в нижней части постройки в специальном помещении, где накапливался тёплый воздух, и его оттуда подавали вверх по жилым пространствам. Так делали в Грановитой палате Новгородского кремля.
Не переставали искать способы согреться и в дворянских особняках. Николай Львов, житель не самой тёплой Тверской области, архитектор усадеб для здешнего дворянства, в конце восемнадцатого века выпускает двухтомник «Русская пиростатика». Там он объясняет, как усовершенствовать систему обогрева зданий, и в частности описывает своё изобретение — калориферную печь. Он предлагает из печей и каминов разводить тёплый воздух по зданию по металлическим трубам. Эту систему с разными доработками будут применять в больших каменных постройках вплоть до начала двадцатого века.
Ещё используют так называемые аммосовские печи. Их придумал генерал и военный инженер Николай Аммосов в соавторстве с ещё одним военным инженером Василием Карелиным в 1835 году. Такая печь размещается в подвале. Она состоит из топки и воздушной камеры. В стенах здания прокладывают жаровые, вентиляционные и дымовые каналы. Первые — для обогрева, вторые — для удаления горячего воздуха, третьи — для вывода дыма из каминов.
В 1840-е аммосовское отопление появилось в здании петербургской Академии художеств, а затем распространилось по жилым домам.
С водяным и вовсе не заладилось. Вот что пишет журнал Министерства путей сообщения и общественных зданий в 1861 году: «Замечательно, что ещё в 1834 годе горным инженером Петром Григорьевичем Соболевским сделано было несколько весьма удачных устройств водяного отопления, но со смертью его в 1841 годе полезное дело это, к сожалению, осталось без всякого развития. Хотя впоследствии заводчик Нобель и пытался устроить в Санкт-Петербурге водяное отопление, но оно не удалось».
Жизнь
Так что в начале двадцатого века в крупных городах России (о глубинке и речи нет) любой обогрев, кроме классического печного, — роскошь. Только новейшие доходные дома и богатые домовладельцы могут позволить себе жильё с современными на тот момент отопительными системами: воздушной, водяной или паровой. Котельные устраивают в подвале или пристройках — кстати, некоторые из них теперь признаны памятниками. При этом трубы и радиаторы проводят только в жилые помещения, а мансарды и хозяйственные пространства отапливают по старинке.
В одном из таких прогрессивных «ЖК» жил профессор Преображенский — главный герой повести Михаила Булгакова «Собачье сердце». После революции профессорская квартира в Калабуховском доме попала под «уплотнение» — в неё въехали новые соседи, «жилтоварищи». И Преображенский время от времени причитал: что же теперь будет с паровым отоплением?..
«Придётся уезжать, но куда, спрашивается? Всё будет как по маслу. Вначале каждый вечер пение, потом в сортирах замёрзнут трубы, потом лопнет котёл в паровом отоплении и так далее. Крышка Калабухову!»
Кстати, Калабуховский дом — это реальное здание, которое и сейчас легко отыскать в Москве. Принято считать, что его прототипом послужил доходный дом 1904 года по проекту архитектора Семёна Кулагина на пересечении Пречистенки и Обухова переулка. Но индивидуального парового отопления там уже давно нет, его тоже подключили к общей теплоцентрали.
Всего же в начале двадцатого века в одной только Москве дровяных печей около полумиллиона. В Петрограде (так с 1914-го называется Петербург) при большом уже количестве многоэтажных доходных домов — даже с канализацией и водопроводом — 94 процента жилых помещений топят дровами.
Когда и кто всё меняет? Как уже было сказано, советская власть. И почти сразу, как становится властью. По заданию Владимира Ленина к концу 1920 года Государственная комиссия по электрификации России (сокращённо ГОЭЛРО), разрабатывает план, как обеспечить огромную страну светом. Он рассчитан на 10–15 лет и предполагает строительство 30 электрических станций (20 ТЭС и 10 ГЭС) общей мощностью 1,75 млн кВт.
А в 1923-м профессор петроградского Электротехнического института Владимир Дмитриев предлагает использовать отработанный пар теплоэлектростанций для отопления жилых домов в городе. В ноябре 1924 года в Ленинграде на ТЭЦ-3 на набережной реки Фонтанки запускают теплоэлектроцентраль, к которой подключают дом № 96 на набережной реки Фонтанки — это дореволюционное здание оказалось ближайшим к станции.
Эксперимент признают удачным. И новое жильё в городе, речь о типовых проектах и домах-коммунах, теперь сразу проектируют с отоплением. Так к людям и котам массово приходят батареи — из чугуна.
Чугунные радиаторы — изобретение девятнадцатого века. И их, ещё до центрального отопления, придумали в Санкт-Петербурге — на фоне развития металлургии и многоэтажного каменного строительства. Ведь дома надо было топить. Но распространение они получили не сразу. В то, что если батареи делать, то они будут кому-то нужны, поверил Франц Карлович Сан-Галли. У этого промышленника прусско-немецкого происхождения был чугунолитейный завод в Петербурге на Лиговском проспекте. После революции его переименовали в чугунолитейный и механический завод «Кооператор», а затем превратили в бумажную фабрику — она, кстати, работает до сих пор. Завод, конечно, делал не только батареи. Ещё, например, решётки ворот Зимнего дворца. Но батареи тоже. Первые были в виде толстых труб с вертикальными дисками.
В 1900 году Сан-Галли получил крупный заказ на водяные батареи для Александровского дворца, куда Николай II перенёс царскую резиденцию. Об этом свидетельствуют сметы на строительные работы по дворцу за 1900 год: туда отдельной строкой вписаны расходы на «устройство водяного отопления взамен аммосовских печей и коробовых печей» на 50 000 рублей (примерно 50 миллионов рублей на современные деньги).
Слово «батарея» тоже ввёл Франц Сан-Галли. Ранее в русском языке его использовали только в военном деле для обозначения полкового подразделения. В случае с нагревательным элементом слово заимствовано из французского словосочетания batterie de chauffage — «батарея отопления». А само слово batterie означает набор одинаковых элементов, которые, собранные вместе, действуют лучше. Соответственно батарея — это же тоже набор трубок/ дисков. То есть батарея — это набор трубок или дисков, которые усиливают тепло.
Петербургский
дом Сан-Галли до сих пор обогревают радиаторы, которые
изготовили на его производстве больше 150 лет назад. Фото wikimedia
(1,2)
Батареи в Доме Зингера на Невском проспекте пережили три революции,
две мировых войны, монархию и перестройку. Фото
wikimedia
Но вернёмся к реализации плана ГОЭЛРО. Трест Коммунстроя (затем Коммунэнергострой) под руководством Дмитриева — того, который придумал топить дом в Петрограде от ТЭЦ, разрабатывает проекты теплофикации завода «Красный треугольник» в Ленинграде, а также жилых домов Новосибирска, Красноярска, Ярославля, Иваново-Вознесенска, Астрахани, Казани, Воронежа, Петрозаводска, Тулы и других городов.
В главном зале Певческой капеллы в Петербурге можно получить не
только музыкальное, но и историко-техническое впечатление: тут
сохранились звездчатые батареи. Такая форма в дореволюционной
России была популярна наряду с классической гармошкой. Их крепили к
стене или устанавливали на полу, в том числе в петербургских
парадных. Фото Wikimedia/GAlexandrova
Москва же ждёт тепла ещё несколько лет: в 1928-м оно появляется на предприятиях, например, на заводах «Парострой» и «Динамо», а также на Трёхгорной мануфактуре. В 1931 году водяной трубопровод прокладывают по Раушской набережной от первой в городе теплоэлектростанции — ГЭС-1.
В 1931–1932 годах создают первую генеральную схему теплофикации Москвы с крупными ТЭЦ на периферии города. В 1940-м отопление есть практически во всех новых зданиях столицы. Но тогда же уходят в прошлое изысканные батареи из чугуна. Теперь это простые гармошки.
Окончательно к центральному отоплению переходят уже после Второй мировой — во времена хрущёвской массовой застройки. А в условиях, когда важны низкая стоимость производства и минимальный расход металла, радиаторы, ещё более компактные, для панельных домов производят уже из стали. Зато к 1975 году центральное отопление есть уже в 98 процентах московских квартир. Для сравнения: — в Западном Берлине тех лет отапливались только 43 процента квартир.
Сегодня статистика такова: в большинстве крупных городов централизованное теплоснабжение обслуживает до 70–95 процентов жилья.
Лирика
Современные ТЭЦ, как и их младшие братья радиаторы, в угоду утилитарности обычно лишены какого-то декора. Нужно быть специалистом, чтобы отличить одну от другой эти промышленные громадины. Общее у них — очень высокие дымовые трубы. Кстати, это одни из главных визуальных ориентиров в городах. Узнать их очень легко: на них обязательно нанесены красно-белые горизонтальные полосы одинаковой ширины. По окраске можно определить примерную высоту: если труба ниже ста метров, полосатой будет только верхняя треть. Если выше ста метров — труба полосатая целиком. Контрастная окраска роднит трубы с маяками — так их легче замечать пилотам авиации. Полосы называют дневной маркировкой. Светоотражение и лампы красного цвета — ночной маркировкой.
Но сначала было совсем иначе: к проектированию ТЭЦ приглашали лучших архитекторов, а здания декорировали лепниной, мозаиками и другими произведениями искусства. Так что немало первых подобных станций признаны сегодня памятниками.
Например, речь про Красногорскую ТЭЦ в Каменске-Уральском. Первые строения этого огромного комплекса, который до сих пор питает Уральский алюминиевый комбинат, выполнены в стиле постконструктивизма — переходного направления от советского авангарда к сталинскому ампиру.
Красногорская
ТЭЦ в Каменске-Уральском. Архитекторы проекта — Георгий
Валенков и Евгений Коротков. Фото wikimedia (1,2,3)
Ещё можно вспомнить котельную первой ТЭЦ (МОГЭС) на Раушской набережной в Москве. Её автор — архитектор Иван Жолтовский, которого часто называют русским Палладио. Жолтовский даже в эпоху авангарда был приверженцем форм и образов ренессансной Италии. Для котельной он придумывает огромные прозрачные эркеры из металла и стекла во внутреннем дворе. Сквозь них свет беспрепятственно попадает в огромный зал.
Котельная первой ТЭЦ (МОГЭС) на Раушской набережной в Москве.
Главный фасад украшен арочными окнами. Внутри, во всяком случае,
раньше, был паркет,
пышные гардины, бронзовые люстры, похожие на лампы из Московского
метрополитена, и красные ковровые дорожки. А с развитием ЭВМ к
этому антуражу добавился футуристический диспетчерский щит. Фото
russiainphoto.ru/Архив
Валентина Хухлаева / Галерея Люмьер,
wikimedia/ПАО «Мосэнерго»
На ТЭЦ в конце 1930-х вообще смотрят как на полноценную часть города и элемент городского ансамбля, вокруг них должны вырасти рабочие посёлки, должны быть посажены парки и скверы. Все планы отменяет Вторая мировая война.
Но кое-что возвращается. Во второй половине двадцатого века ТЭЦ становятся более масштабными и сложными по композиции, на фасадах появляется ещё больше стекла, а вместо кирпича главный строительный материал — сборный железобетон. Его применяли, например, для Кировской ТЭЦ в Ленинграде в 1956 году. Появляется и новый декор: витражные и мозаичные панно, а также изображения с чеканкой по металлу. Они разбивают монотонный объём на более мелкие составляющие и делают здание сомасштабным человеку.
1960-е — период массового строительства и запуска ГЭС в СССР. И период возведения массового отапливаемого жилья в растущих городах. Профессия энергетика романтизирована донельзя. Именно тогда их изображения впервые появляются в интерьерах и на фасадах ТЭЦ. И хотя на станциях работают люди многих специальностей, в центре чаще всего энергетик — человек в белом халате, интеллигент в очках и свитере с высоким горлом. Он сидит за ЭВМ, с чертежами и штангенциркулем в руках. Это образ мыслителя, усилиями которого приводится в действие вся гигантская сложная махина. Ровно такие панно есть, например, на ТЭЦ-1 в Пензе и ТЭЦ-5 в Кирове.
ТЭЦ-5 в Кирове. На стенах — изображения энергетиков, главных
романтиков эпохи: человека в рабочей одежде, который уверенной
походкой стремится в светлое будущее, и интеллигента в очках,
размышляющего над чертежами. Фото
wikimedia
Иногда энергетик как мифологический Прометей несёт людям огонь или как литературный Данко, который вырвал своё сердце, чтобы осветить путь заблудшим. Панно с такими сюжетами появляются уже в позднесоветскую эпоху: на Саранской ТЭЦ-2, Сызранской ТЭЦ и Орской ТЭЦ-1. К той же теме относится необычное панно на ТЭЦ в Ново-Свердловске: рука, которая несёт энергию миру, а её окружают космос и древо познания.
Ещё на ТЭЦ часто возникают изображения женщин — причём в самых романтических, а иногда даже пикантных трактовках. «Три грации» Сакмарской ТЭЦ колдуют над пробирками в химическом цехе.
На Чайковской ТЭЦ-1 потоки энергии связывают двоих влюблённых, а в более откровенной работе художника Спиропуло на Самарском филиале Волжской ТГК пара запечатлена на фоне труб. Названа работа «Ода свету и теплу». А энергетика здесь — прямая метафора любовных отношений между мужчиной и женщиной.
Самим энергетикам, судя по всему, романтика и некоторая сентиментальность тоже не чужды. Частый персонаж мозаик и росписей, а также скульптурного оформления ТЭЦ — Владимир Ленин. Ведь именно он дал задание реализовать план ГОЭЛРО. Так вот, на пермской ТЭЦ-6 есть традиция в День энергетиков, 22 декабря, на голову местной статуи Ильича надевать каску.
Метафору можно расширить. Ведь любовь россиян к центральному отоплению не меньшая. Вокруг темы вырос огромный культурный пласт, знакомый практически любому жителю постсоветского пространства. Высоцкий в песне «Про речку Вачу и попутчицу Валю» пел: «Я на лестницах ночую, где тепло от батарей. Это жизнь! Живи и грейся...»
ТЭЦ на граффити в честь
Егора Летова в Омске: лидер «Гражданской обороны» родился в этом
городе и в своих песнях часто воспевал эстетику окраин. Фото Артем
Иванов
Мемы о начале отопительного сезона, выражение «посидеть на трубах», фотографии с котами на батареях, пейзажи городских окраин с трубами ТЭЦ — всё это часть культурного кода современной России.
Комментарии