Об особенностях Читы в 1860-е

22 мая 2024

Потомок древнего рода, выдающийся учёный, анархист и революционер. Он предсказал существование Земли Франца-Иосифа и выдвинул теорию ледникового периода. Речь о Петре Кропоткине. В 1864–1865 годах он участвовал в экспедициях по Восточной Сибири и Маньчжурии, а два года спустя возглавил Олёкминско-Витимскую экспедицию Восточно-Сибирского отделения Императорского Русского географического общества. Заметки про Читу — одна из первых публицистических работ учёного.

Вид на Читу в 1910-е, справа — синагога 1907 года постройки. Фото wikimedia

[...]Но вот снова горы, — мы переваливаем через Яблоновый хребет, водораздельную линию бассейнов Амура от рек, текущих в Байкал. Тут берет свои начала Ингода с маленькою Читою, и недалеко отсюда, при слиянии этих двух речек, находится областной город Чита. Горы образуют котловину, открытую только со стороны Братской степи, где идет дорога из Иркутска; да еще через ущелье врывается Ингода, и приняв Читу, продолжает свой путь на Восток. Говорят, и самый характер растительности тут изменяется; но я приехал уже слишком поздно, чтобы судить о здешней флоре, — растительность поблекла, наступили холода, поднялись ветры.

Вот в этой-то котловине лежит Чита. Она до того невелика, что многие рассказывали мне, как въезжая в город, они начинали искать его. Действительно, с первого раза только и видно, что огромное пустое место, — городская площадь, как значится на плане, — слева большой деревянный дом военного губернатора, напротив Войсковое Областное Правление, — одни из очень немногих обитых тесом и окрашенных домов, — да направо длинный тир.

Открытка с видами Читы, начало двадцатого века. Фото wikimedia

Весь город лежит правее. Но напрасно стали бы вы искать в нем каменного дома, — их нет, или каменной церкви, — есть одна церковь, да и та деревянная, очень темная снаружи и невысокая, так что в глаза не бросится, а нужно отправиться в старый город, чтобы рассмотреть ее из-за домов; двухэтажных домов тоже очень мало, — на руках хватит пальцев, чтобы их пересчитать.

Впрочем, сказать правду, и всех-то домов немного более двух сот.

Но тут же я напомню, что 22-го октября нынешнего года минуло всего 11 лет, как образована Забайкальская Область и как Чита пожалована в областные города. До того она была небольшою деревушкою. Но положение этой деревушки было очень счастливое — при начале Амурского бассейна, откуда можно начинать сплавы, и в 1851 году при образовании Забайкальской Области невольно остановились на ней как на более удобном пункте для областного города. Теперь, и в продолжение еще некоторого времени, Чите суждено играть не совсем пустую роль по своему положению в начале сплавной линии, которою производится громадная операция снабжения всего Амура хлебом, солью и скотом. Здесь, или, вернее, недалеко отсюда, строятся баржи, здесь грузятся они и отсюда отправляются каждую весну.

План Читы, который в 1862 году утвердил император Александр II. Фото wikimedia

[...] В 1851 году с пожалованием Читы разом в высокий чин областного города, нагрянуло сюда большое общество: в деревушку явились служащие с своими семьями, — где же было им поместиться? Целым семьям пришлось жить в одной комнатке, — мало того, занять даже бани и зимовать в них. Теперь Чита немного обстроилась, но беспрестанно прибывают новые и новые лица, и город все-таки не в состоянии увеличиваться в уровень с увеличением населения. В квартирах страшный недостаток, и вследствие этого дома строят кое-как, в полной уверенности, что найдутся наемщики, даже покупатели, прежде чем крыша будет покрыта; немудрено, что при таких обстоятельствах везде сквозят щели; дома, оседая, кривятся; комнаты крошечные, неудобно расположенные и т.п. Но можно жить хорошо и на тесных квартирах...

Про то, каким увидел Иркутск в середине девятнадцатого века учёный Пётр Кропоткин, читайте тут.

[...] Чита — город, родившийся вследствие служебных потребностей; следовательно, служащие составляют в нем главнейшую часть населения. Ни торговой, ни промышленной жизни здесь нет. Торговля едва-едва удовлетворяет местным потребностям, а промышленности еще и быть не может. Вот почему я преимущественно обращу внимание на жизнь кружка служащих — кружка очень большого теперь, так как зимой он увеличивается приезжими, и кружка нисколько не замкнутого. Что до остальных, т.е. до купечества и мещанства, то в общих чертах они живут так же, как и везде; их особенности, не бросающиеся в глаза, гораздо труднее рассмотреть и, чтобы говорить о них, нужно потратить побольше времени на знакомство, чем сколько у меня было до сих пор.

Участок Забайкальской железной дороги в районе станции Песчанка, 1904 год. Сегодня эта территория города Читы. Фото Library of congress

«Боже мой, какая скука!» — вот фраза, которую вы беспрестанно можете слышать в великорусских губернских городах. Тоска — повальная болезнь многих из них. Чита, мне кажется, не страдает ею, по крайней мере, не страдает ею как прилипчивой, заразительной болезнью.

Если вы задумаетесь о причинах и спросите, то услышите от иных, что и скучать некогда; действительно, чтобы не быть занятым делом, когда все вокруг работают, на то нужно особенное желание. Вот одна причина; другие лежат и в новизне поселения, заставляющей на первых порах теснее сближаться, может быть, и во временном составе общества, а главное — в ненатянутости, простоте отношений — простоте, которая бросается в глаза всякому приезжему. Чтобы подтвердить свои слова, мне пришлось бы ссылаться на те бездны мелочей, которые все вместе составляют ежедневную жизнь; но, не желая излишне удлинять письма, я не делаю этого, и мне придется просить вас поверить мне на слово.

Наш обыкновенный губернский, ни аристократический, ни средний, круг не в состоянии даже подумать о той простоте и естественности в сношениях между собой, которая царствует в Чите, о том отсутствии церемоний, которое в русском губернском городе было бы возможно только между самыми короткими знакомыми. Натянутость и формализм в жизни, если бы и появились у кого-нибудь, то были бы приняты другими очень дурно, настолько здешнее общество в состоянии противодействовать этому чуждому для него элементу.

В Чите существует собрание, или клуб, очень простое по отделке (с неоштукатуренными и неоклеенными стенами, некрашеным полом и деревянными обручами вместо люстр), но это собрание посещается очень охотно для карт и биллиарда, для чтения журналов и для вечеров, конечно — с танцами. Вечера эти иногда бывают очень оживленными и также отличаются простотой и ненатянутостью. Здесь собрание не есть что-то непременно навевающее торжественность и скуку, а скорее продолжение домашней жизни (с прибавкой только танцев и биллиарда, так как карты и в домашней жизни играют важную роль).

Станция «Чита — город» Забайкальской железной дороги, 1910 год. Сегодня это здание вокзала на станции «Чита 2» Фото wikimedia

[...] Тихо течет наша спокойная, обыденная жизнь. Утром загомозится Чита: тут проедут возы с сеном, там жестоко проскрипит на морозе обоз из двухколесных телег с бочками, в которых везут хлеб, муку, соль; проскачут буряты, столпятся кучки у кабаков, и на базаре зашевелится разнообразное читинское население: шумящие, ораторствующие жиды, скромные с виду буряты, искоса поглядывающие поселенцы; эти всегда ходят серьезно и воодушевятся только тогда, когда дело дойдет до ссоры или до драки. После 12 часов к этому прибавится еще движение здешней аристократии, и до двух часов виднеются разъезжающие (преимущественно по большой улице) разношерстные экипажи; у иных ворот стоит непривязанная, без кучера лошадь, привычная к тому, чтобы дожидаться своего хозяина...

После двух часов и это движение уляжется.

В три снова немного оживятся улицы. Верховой в какой-нибудь особенно оригинальной мохнатой шапке гонит на водопой десяток или более лошадей; за ним другой табун, третий; спускаются к речке Чите поить «коней». Сумерки; кони то чинно выступают, то останавливаются, чтобы поваляться в песке, и догоняют табун мелкой побежкой, а верховой суетится, подгоняя отсталых игрунов; да еще однообразие этой картины нарушит бурят, который проскачет частой рысью на маленькой заносчиво задравшей кверху морду лошаденке.

Читинский дацан в Жуковском саду был построен в 1898-1899 годах к открытию Второй сельскохозяйственной и промышленной выставки на территории будущего сада Жуковского (теперь парк Дома Офицеров). Здание сгорело 17 января 1914 года. Фото общественное достояние.

Стемнеет, и если небо заволокнется облаками, то улицы Читы станут такие темные, что иногда и зги не видно. К счастью, такие ночи редки, большей частью они бывают звездные, светлые, небо безоблачное, так как воздух страшно сух. Ну, а для искусственного освещения пока еще нет средств, да в освещении и нет пока большой надобности: к вечеру разъезды почти прекращаются, а немногие расхаживающие и разъезжающие так уже проторили себе дорожку к одному какому-нибудь дому, где преимущественно проводят вечера, что с дороги не собьются, да им, наконец, признаюсь, и освещения не нужно, им светит что-нибудь другое.

Вечер, огни видны только в войсковом и областном правлении, где идет постоянная работа и вечером, да в доме губернатора — «атаманском доме», как его зовут; в остальном городе всюду заперты ставни и огней не видно. В иных домах сидят, зевая до истерики, и ждут не дождутся времени, когда внесут ужин и время придет закусить, после чего можно и разойтись спать. В других домах идет чтение либо веселый оживленный разговор, местами спор; давно и закуска уберется со стола, а все еще раздается голос читающего, прерывающийся для того, чтобы еще раз заглянуть в глаза своей слушательницы, проследить впечатление, произведенное чтением, или же слышится то спор, то хохот, недоговоренное словечко, и расходятся весело — не нуждаясь в городском освещении.

Фотография у дацана во время Второй сельскохозяйственной и промышленной выставки в Чите, 1899 год. Фото wikimedia/А.Кузнецов

Вот какова почти всегда физиономия Читы. Если вы хотите знать, читатель, какова эта физиономия в данную минуту, в настоящее время, то прибавьте к этому, что на улицах как бы туман стоит: столбы дыма прямо, вертикально ползут в небо чуть ли не из каждой трубы; более тридцати градусов мороза (а несколько дней тому назад, замечу, и, может быть, даже и сегодня, в 12–16 часов на солнце капало с крыш). Впрочем, теперь мы переживаем последний, третий период сильных морозов (первый был в начале декабря, второй — в конце декабря и начале января, а третий — с конца января продолжится, вероятно, до середины февраля).

Впрочем, Чита несколько оживлялась на праздниках: устраивалось довольно вечеров, всегда бесцеремонных, иногда очень оживленных, как водится, с танцами для легких людей и картами для положительных; устраивались менее затейливые «вечёрки», одним словом, все веселились по-своему, кто как мог.

Чтобы уже не пройти молчанием ни одного из «явлений нашей общественной жизни», оживлявших на время хотя часть общества, скажу, что у нас устроился спектакль. Известно, с какими трудностями сопряжено всегда устройство домашнего спектакля, а тут еще приходилось бороться и с недостатком играющих на сцене дам и с трудностью выбора пьес, так как в Чите нет библиотеки.

Здесь есть библиотека при клубе, но только по имени. Книг было очень немного, но вот уже несколько лет получаются журналы; из них почти все растеряно, остальное в таком виде, что только по шрифту можно определить, к какому журналу принадлежат разрозненные листки.

Впрочем, спектакль состоялся. Играли «Не в свои сани не садись» и водевиль «Любовный напиток». Как то, так и другое было, как говорят, сыграно недурно. Это приохотило к устройству другого спектакля, и на пасхе тоже собираются играть.

Синагога в Чите 1907 года постройки. Сфотографирована вскоре после возведения. Здание сохранилось, оно стоит на пересечении улиц Ингодинской и Столярова, но с 1930-х не выполняет религиозных функций. Фото wikimedia

[...] Я воспользуюсь работами бывшей здесь комиссии по вопросу о преобразовании городского устройства.

Для определения цифры населения комиссия поручила нескольким членам по разным сословиям собрать нужные сведения. Но эти сведения, хотя и собирались с большим усердием (дело новое заинтересовало на первых порах), все-таки оказались недостаточными: пришлось спрашивать у арсенального, у почтового, у медицинского и т.п. начальств сведений о служащих у них чиновниках и о числе нижних чинов. Много времени — около трех недель — прошло в этой работе; но зато цифра населения определилась довольно верно: оно доходит в настоящее время до 3200 человек (по 10-й ревизии 1470).

Существенную часть этого населения составляют мещане, до 700 чел. обоего пола, и поселенцы, до 630 чел. Купцов записывалось здесь довольно много, так как город был льготный, а потому число их (с семьями) доходит до 270 чел. На это число приходится нижних чинов до 600 чел. (без семьи около 140 чел.) и служащих с семьями до 470; город, как видите, чиновный. Затем и крестьян, до 120, разночинцев более 200 и духовенства около 20 чел. обоего пола. Наконец для характеристики населения можно еще прибавить, что мужчин в Чите почти вдвое более, нежели женщин.

Они помещаются в 246 домах, из которых 17 казенных. На эти дома приходится 3 магазина и 40 лавок. Впрочем, лавками торговли не определить, и я постараюсь дать вам хотя слабое понятие о торговле следующим описанием, отчасти придерживаясь описания, сделанного комиссией после довольно жарких рассуждений.

Эти дома принадлежат: духовенству 9, дворянам и чиновникам 61, купцам 27, мещанам читинским 72, мещанам иногородним 6, разночинцам 32, поселенцам 16, крестьянам 5, нижним чинам 18, итого 246.

Ларей 30, оптовая лавка 1, казенная для продажи железа с Петровского завода 1, гостиниц 2, ренсковых погребов 4, оптовых лавок для продажи вина 2, штофных лавок и питейных заведений 38, торговых бань 2, аптека казенная с правом вольной продажи.

Торговые обороты здешнего купечества бывают в год свыше полумиллиона рублей.

В Чите 51 капитал: 1-й гильдии 1, 2-й — 5, 3-й — 35, временных по 3-й гильдии 10. Из них торгуют в Чите 1-й гильдии — 1, 2-й — 2, 3-й — 15, временных иногородних по 3-й гильдии — 8, временных мещан и крестьян по 3-й гильдии — 2.

Но торговля эта вот такого рода: ежегодно — в январе — Чита остается без многих товаров, необходимых в хозяйстве всякого и не очень достаточного человека, например, в городе целый месяц и более нет свеч стеариновых, ну, и приходится частным лицам выписывать себе свечи из Кяхты (заметьте, торговые люди за это не берутся, хотя тут могла бы быть для них выгода); то нет и крупинки риса, то вдруг сахар непомерно вздорожает, зато дамские сетки дешевы; и все ждут товаров из России: «вот цены спадут, вот привезут то-то». Действительно, после Верхнеудинской ярмарки прибудут сюда в феврале всевозможные товары: и гвозди с Урала, и постные сухари к чаю из Нижнего, и сахар, и шляпки; всё, до последней безделицы. Цены, разумеется, высоки. Предметы подороже и менее нужные всегда привозятся в достаточном количестве, так что их хватает, часто с остатком, до следующего февраля; предметов же нужных во всяком хозяйстве и неценных всегда навезут столько, что положительно не хватит на год; да оно и понятно: эти предметы доставляют менее барыша, чем те. Может быть, оно так и следует и иначе быть не может — не знаю, но, по крайней мере, так ведется торговля, т.е. главный ее род. Впрочем, многое препятствует правильному развитию торговли: отсутствие больших капиталов, медленность оборотов, так как товары идут более полугода, трудность угадать размеры потребности в товарах при неправильном увеличении населения.

Читинская соборная мечеть в 1906 году вскоре после постройки. Фото wikimedia

Затем есть еще в Чите торговля привозимыми с Амура и отправляемыми туда товарами. Что сказать об этой младенческой торговле? До настоящего времени привозили с Амура товары по большей части из Гамбурга: шампанское, портер и рейнские вина, сигары большей частью гамбургской свертки, сахар, в последнее время холсты и драпы. В прошлом году, как вам известно, пароходы не могли идти выше Покровского, где и сложили товары. С первым зимним путем привезли сюда часть товаров, т.е. два груза г-д Модорфа и Хаминова вина отчасти были везены в возках с печами, что, впрочем, не помешало некоторым из них замерзнуть. Первый груз (сигары, вино, холсты и драпы) распродается очень туго, да оно и немудрено: при отправлении грузов из Гамбурга решительно не берут во внимание потребностей Амура и Забайкалья [5] , притом же и цены высоки.

Теперь, с перенесением таможни к Иркутску и наложением пошлины на амурские товары, беспошлинно торгуют только по сю сторону Байкала, где и должны распродаваться амурские грузы, так как, при торговле с амурскими купцами в кредит, купцу часто нечем даже заплатить пошлины. Нечего и говорить, как неблагоприятно отзывается это на начинающейся амурской торговле и насколько эта невыгода выкупается таможенными сборами.

Второй груз распродан очень скоро: в Николаевске продано тысяч на двадцать, по Амуру до 16 000 и в Чите на 20 000; в том числе большая часть груза — оптом одному здешнему магазину. Остальное (вина) отправлено в Иркутск. Все эти товары (вина, сигары, сахар и превосходная американская почтовая бумага) распродались скоро и хорошо, оттого что были хорошо выбраны. Еще был один груз, но небольшой, который распродан очень недурно. Вот привозная амурская торговля в Чите. Вывозная пока еще незначительна.

Базарная площадь занимала два квартала между Ингодинской, Якутской (теперь Николая Островского), Амурской и Сретенской (теперь 9 января) улицами, 1910-е. К 1919 году на площади торговали более 500 торговых заведений. Фото общественное достояние

Главное занятие здешнего купечества есть снабжение Читы и некоторой части населения вокруг нее товарами, привозимыми из России; торговля предметами сельской промышленности не выходит пока из пределов базарной.

Еще несколько слов об ярмарке. На бумаге она назначена, но в действительности никакой ярмарки не бывает. Многие видят причину этого в неудачном выборе времени (вторая половина февраля). Но эти едва ли правы. Трудно здесь быть какой-нибудь ярмарке. Амурские грузы приходят осенью, когда раньше, иногда позже; грузы русских товаров приходят в феврале и раньше прийти не могут: пока будут закупаться на Макарьевской ярмарке и приходить сюда, когда Байкал замерзает. Ближайшее бурятское население имеет свою ярмарку в Aгe, осенью, для продажи своих товаров перед уплатой податей. Наконец, окрестное население слишком редко.

О ремесленном производстве нужно сказать, что им-то всего более обижена Чита: искусных мастеров совсем почти нет, но и неискусных трудно достать, тем более, что они, пользуясь малочисленностью, довольно бесцеремонно обращаются с заказчиками — работают продолжительно и худо.

12 семейств из мещан, купцов, нижних чинов и лиц духовного звания обрабатывают в окрестностях около 100 дес. земли и накашивают сена до 1650 копен.

Винно-гастрономический магазин в доме «Товарищества Зазовских» на углу улиц Коротковской (теперь Анохина) и Иркутской (теперь Полины Осипенко), 1910-е. Фото общественное достояние

Наконец, Чита вовсе не имеет характера, свойственного многим русским городам; хлебопашеством в ней занимаются весьма мало. Чита, основанная одиннадцать с половиной лет тому назад, до настоящего времени не имеет выгонной земли, никакой, кроме нарезанной на четвероугольники для домов. Это довольно интересный факт. Дело о наделении города землей давно уже поднято, но так как нет другого исхода, как взять землю у соседних казаков или у бурят, то оно по настоящее время не решено ничем, хотя и решалось уже три раза в областном правлении. Тут предлагались разные сделки: взять земли у казаков, у которых земель много, и взамен того дать им землю от соседних деревень и уговорить бурят уступить землю, но последние, прежде полные владельцы значительной части Забайкалья по актам, данным Петром и повторенным его преемниками, ссылаются на то, что и без того они уступили много земель; одним словом, Чита без выгона, и уладить это дело довольно трудно, а пока жителям города приходится гонять свой скот на чужие земли.